— Сейчас я занят. Мы поговорим позднее!
— Конечно, — ответил я.
Затем я почувствовал ледяные щупальца какого-то ночного чудища, вцепившиеся мне в горло. У меня перехватило дыхание. Это я, повернув голову, увидел тело, лежащее на кушетке. “Обнаженная снаружи и изнутри" была всего лишь отталкивающей картиной, стоящей на мольберте, но теперь передо мной была реальность. Кто-то ножом зверски ударил несколько раз тело Энджи, пока она не умерла.
Я собрал все силы, чтобы не закричать от ужаса, и повернулся к Роулинзу.
— Когда это случилось?
— Я толком не знаю, Рик. Он закурил.
— Кто нашел тело?
— Лумис.
Сигарета торчала у него в уголке рта, он поднес к ней спичку.
— Он вызвал полицию, и они позвонили мне. Думаю, это было час назад, Рик.
Он больно схватил меня за предплечье.
— Рик, вы должны выяснить для меня, кто убил ее. Мне безразлично, сколько на это уйдет времени и денег, но вы должны это сделать! Должны!
— Возьмите себя в руки, Клэй! Он ослабил хватку.
— Полиция справится с этой задачей лучше меня. Поручите расследование лейтенанту, поверьте мне, у него вид профессионала.
— Нет, я не намерен...
В это мгновение к нам подошел лейтенант Фрид, так что Клэй не договорил конца фразы.
— Приехала “скорая”, — негромко сказал лейтенант. — Я хочу кое-что спросить вас, Холман, а потом, может быть, вы отвезете мистера Роулинза домой? Я сомневаюсь, что он в состоянии вести машину.
— Разумеется, я отвезу.
— Прекрасно.
Фрид взял Роулинза за руку и деликатно довел его до двери.
— Джонсон! Проводите мистера Роулинза вниз, посадите его в машину мистера Холмана и побудьте там немного с ним. Смотрите, чтобы никто не беспокоил его.
Коп внушительных габаритов кивнул, почтительно взял Клэя под руку и повел его из комнаты, Фрид сунул сигарету в рот и тщательно раскурил ее.
— Вы были здесь сегодня утром, мистер Холман?
— Да.
— Роулинз сказал, что просил вас убедить его дочь бросить художника и вернуться домой?
— Она жила у матери.
— Откуда вы знаете?
— Я проверил.
Он подошел к картине на мольберте и долго рассматривал ее, при этом лицо у него оставалось бесстрастным. Я подошел к нему, потому что было очевидно, что он этого ждет, а я не из тех, кто не считается с желаниями копов, когда в этом нет необходимости. Он подождал, чтобы я полностью сосредоточился, затем внимательно посмотрел на тело на кушетке, затем — на холст.
— Я терпеть не могу выражаться штампованными фразами из газетных передовиц, но это можно назвать не иначе, как “планом” убийства, верно?
— Лумис назвал это “Обнаженная снаружи и изнутри”, предложил мне ее приобрести сегодня утром за пятьдесят долларов, — сказал я. — Сегодня вечером я мог бы получить тысячу процентов прибыли, продав ее газетному синдикату.