Ничем не выдавая своих чувств, герцогиня дождалась, пока Мориц уехал в Курляндию, и в тот же день Адриенна Лекуврер получила букет от неизвестного поклонника. Она привыкла к таким знакам внимания, однако сей букет был настолько великолепен, что она долго и с восторгом разглядывала его, наслаждаясь его ароматом, а потом поставила в своей спальне. Этой же ночью она занемогла — началось медленное умирание великой актрисы. Доктора подозревали, что причиной смертельной болезни стало отравление, в свете ходили самые разнообразные слухи, ибо де Буйон не могла скрыть своего торжества, но за руку ее никто не схватил, были только подозрения, а потом… потом стало уже поздно. Де Буйон хорошо поработала: от ее яда не было противоядия.
Адриенна мучительно угасала, и падающую звезду очень скоро все покинули и позабыли. Только Вольтер, услышав о случившемся, немедленно примчался из провинции к своей подруге — чтобы отдать ей старый долг и закрыть глаза. И он был единственным, кто присутствовал на похоронах Адриенны — страшных, унизительных, без отпевания, без свечей, без гроба: ведь актеров в те времена отлучали от церкви.
Разумеется, Мориц Саксонский горевал, узнав о смерти Адриенны Лекуврер, однако, если честно, ему было не до прежних привязанностей: он был всецело занят тем, как бы привлечь к себе максимум внимания и симпатий в Курляндии. На деньги бедной Адриенны он образовал в Митаве милицию, восхитил своей воинственностью и острым умом местное дворянство.
Анна Иоанновна сходила с ума по черным глазам Морица и грезила о том времени, когда станет его женой. Мориц обращался с нею любезно, однако не без небрежности: зачем понапрасну тратить пыл на свою, можно сказать, уже законную жену? К тому же Анна не вызывала у него нежных чувств. Втихомолку он называл ее то вестфальской колбасой, то Толстой Нан, произведя таким образом очень своеобразное уменьшительное от ее имени, хихикал над ней с любовницами и вообще был убежден, что Курляндия у него уже в кармане.
Не тут-то было! Если женщины теряли головы от любви к Морицу, то мужчины относились к нему совершенно иначе. В Польше и России при дворах назрело возмущение откровенной наглостью графа. В Петербурге больше всех негодовал Алексашка Меншиков: он сам мечтал о герцогстве Курляндском! Сам хотел сделаться герцогом! Разумеется, не ценой брака с Анной (Меншиков уже был женат, да и Анна за него не пошла бы), а с помощью давления на местное дворянство и купечество. Алексашка из кожи вон лез, чтобы добиться своего! Двенадцать тысяч русского войска вошло в Курляндию, дипломаты наперебой твердили, что какой-то незаконнорожденный граф (то есть очаровашка Мориц) не может жениться на дочери русского царя… При этом тайны рождения Анны не знали в России только глухие да слепые!