С Павловой, Карсавиной, Кшесинской художник познакомился, работая при дворе Николая II. Но если портреты вельмож он писал по долгу службы и на заказ, то балерин — для души. Он с них даже денег не брал, главное было — их согласие позировать. Обходился душевно, но строго. Зная женскую непредсказуемость, брал с балерин расписку, например, такую: «Сентября 1-го 1907 года обязуюсь позировать художнику Эберлингу. Анна Павлова. 26.04.07».
Жалея красавиц — чтобы балеринам-натурщицам не приходилось часами на одной ножке стоять, — Эберлинг приобрел замечательный фотоаппарат фирмы «Kodak».
Эберлинг был эстет в чистом виде: даже позируя ему обнаженными (он одним из первых создал серию фотопортретов балерин в стиле ню), они могли не опасаться за свою честь. Ну вот разве что сами проявят инициативу…
Некоторые проявили — и Эберлинг не обманывал их ожиданий. Однако по отношению к Тамаре Карсавиной он проявлял восторженно-молитвенное обожание. Наверное, она ждала от него другого, а может быть, и нет. Во всяком случае, та любовь, которая сквозила в их письмах, которая пронизывала их обращенные друг к другу взгляды, так и не материализовалась ни в чем, кроме портретов и фотографий.
И именно в это время на праздничном ужине у Кшесинской, которая продолжала снисходительно покровительствовать восходящей звезде балета, Тамара вдруг оказалась рядом с неким черноволосым человеком. Седая прядь, дерзкие усики, чуть опущенные уголки глаз… Да ведь это он, тот самый, ее первая тайная любовь!
Итак, его звали Сергей Петрович Дягилев. Он был не певец, не музыкант, не танцовщик — он был гениальный администратор, продюсер, тот, кто крутит шарманку. Объяснить свое «амплуа» он однажды попытался королю Испании. Тому очень нравился русский балет. Он заглянул за кулисы и спросил Дягилева:
— А что вы делаете в труппе? Вы не дирижируете, не танцуете, не играете на фортепиано — тогда что же?
— Ваше величество, — ответил Дягилев, — я — как вы. Я ничего не делаю, но я незаменим.
На этом ужине у Кшесинской Тамара не могла удержаться — призналась ему, что он был ее первой любовью. Она даже не подозревала, что этому «разочарованному герою», как она называла его про себя, доставит такое удовольствие это запоздалое признание в любви. В тот же вечер он самым недвусмысленным образом засвидетельствовал Тамаре свою признательность… но это была только одна встреча. Дягилев исчез из ее жизни на три года, и до нее лишь доходили слухи о его победах над женщинами. Да-да, было время, когда этого эпатажника интересовали преимущественно особы противоположного пола.