«И впрямь сирена», — подумал я. Но я должен был выполнить свой долг перед братством.
Я пожал плечами и оправил манжеты.
Почему бы не совместить приятное с полезным?! То, что она любит Елагина, ничуть не удручало меня. В конце-концов, это мне не помешает исполнить задуманное!
Спустя около часа вернулся посыльный.
— Да я все ждал, пока цветы из оранжереи привезут, — оправдывался он, сжимая в руках охапку огненно-красных роз.
Я велел обрезать им кончики и поставить в высокие этрусские вазы. Мира в этом участия на принимала, пришлось бедной Сашеньке обходиться самостоятельно.
Розы, расставленные по всему дому, наполнили своим благоуханием гостиную и прихожую. Составлением букета я занялся собственноручно. Алые розы должны были говорить графине Лидии о моей любви. Я и сам не знал, что чувствовал на самом деле в этот момент.
Я взял из вазы одну из роз, которая казалась мне наиболее прекрасной, и укололся ее шипом. На пальце выступила маленькая капелька крови. Эта роза напоминала мне ту, что алела в центре креста, там, где кровоточило сердце Спасителя. Именно такой крест был изображен на эмблеме нашего ордена вместе со скипетром.
— Красота-то какая! — воскликнула Саша и всхлипнула. — Жаль, что Катюша не увидит, — а потом утерла глаза платком.
— Жаль, — согласился я и тем не менее вновь взялся за составление букета.
Букет и в самом деле получился прекрасным: бутон к бутону, цветок к цветку. Я перевязал его парижскими лентами и вложил в цветы свою визитную карточку, на обратной стороне которой набросал небольшое стихотворение. Такие стихи обычно записывались в альбомы прекрасным дамам и чаще всего их называли альбомными. Я и сам был когда-то мастером такого рода виршей. А эти строки мне пришли в голову еще ночью:
Прими меня, мой юный друг!
Твое чело, твой лик прекрасен, ведь ты — царица средь подруг, и будто месяц взор твой ясен!
Твои черты меня зовут!
О, незнакомка под вуалью, окутанная черной шалью, твои глаза в Эдем влекут!
К чему ненужные упреки?
К чему ненужные слова?
Тобою дышат эти строки, тобой моя душа жива!
Я уповал на то, что мои излияния тронут-таки душу неприступной красавицы, посмевшей посягнуть на наше святое братство.
— Иван! — позвал я лакея. — Снеси ка ты этот букет на Большую Мещанскую, — и объяснил, как ему найти странный домик графини.
Теперь мне предстояло наведаться к господину Кутузову, к которому у меня накопилось слишком много вопросов.
Во-первых, я хотел узнать у него подробности римского договора, о которых мне стало известно лишь из письма графини к Елагину.