Страх перед сверхъестественным отошел на задний план. Любопытство оказалось сильнее чувства самосохранения. Валентина Сергеевна забыла про осторожность.
Внезапно костер загорелся чистым зеленым светом. Столб его подымался высоко вверх и осветил не только кладбище, но и опушку леса. Обнаженные фигуры у огня медленно изгибались, как будто исполняли какой-то неведомый танец. Заунывное пение не прекращалось. И тут Валентина Сергеевна с ужасом заметила, что земля на могиле шевелится. Вот тут-то бедная библиотекарша и узнала, что такое настоящий страх. Она часто читала, что от ужаса на голове у людей шевелятся волосы. Теперь она отчетливо почувствовала, как волосы шевелятся у нее самой. От страха она вся оцепенела. Только сердце гулко стучало в груди, и стук этот отдавался в мозгу.
Между тем пение усилилось и стало походить на истерические вопли. Столб зеленого света потемнел и как бы загустел. Петухову начало трясти, когда она увидела, что из земли сначала показались кончики пальцев, а потом вылезла и вся рука отвратительного черного цвета. Пальцы беспрестанно двигались, как будто хотели что-то схватить, раздавить, изорвать в клочья.
Женщины упали на колени. Пение их прекратилось, и в тишине был слышен только звук осыпающейся земли. Столб зеленого огня внезапно исчез, а на его месте нестерпимым малиновым светом полыхали уголья. В их свете было видно, как из могилы пытается выбраться нечто огромное, невероятно страшное.
Валентина Сергеевна держалась из последних сил. Она стояла у окна на самом виду, с ужасом взирая на происходящее.
Из могилы показалась голова. Вид ее был настолько чудовищен, что библиотекарша, забыв обо всем, взвизгнула от ужаса. В ту же минуту заухал, захохотал филин, женщины повернули головы в ее сторону — их лица были еще ужаснее личины мертвеца. Они вскочили с земли и, завизжав, бросились к часовне. Костер в ту же минуту погас, а Валентина Сергеевна, не чуя под собой ног, грохнулась без чувств.
Разбудил ее щебет птиц. Было ясное свежее утро. Солнечные лучи, проникая сквозь проемы окон, освещали мрачные внутренности часовни. Она поднялась с пола. Все тело болело, кости ныли, словно вчера пришлось делать непосильную работу.
Взглянув на часы, Валентина Сергеевна увидела, что почти восемь утра. Она вышла из часовни и огляделась. Сейчас, в солнечном свете, старое кладбище имело прямо-таки романтический вид. Омытые дождем памятники и надгробия сверкали полированными гранями. Все кругом покрывали заросли высокой травы, луговых цветов. Особенно много было ромашки. С памятника на памятник перелетали две сороки. Они о чем-то взволнованно стрекотали.