Мысль о проклятой монете не давала Тарасову покоя. Как попала она к нему в карман? Может быть, действительно где-то машинально подобрал? Но как бы то ни было, все это в высшей степени странно.
Мысли его снова вернулись ко сну. Обычно воспоминание о сновидении быстро бледнело и скоро совсем исчезало. Этот же сон становился все ярче и реальней. Вспоминались новые подробности, детали.
— Слушай, — Кулик вопросительно поглядел на Тарасова, — а когда, собственно, появляются эти изображения? В каком конкретно часу?
— Трудно сказать. Кнутобоевы обычно обнаруживали их под утро. А время их появления неизвестно.
— Если следовать логике черной магии, то таинственный портрет должен появиться где-то между двенадцатью и часом, а сейчас, — Кулик посмотрел на часы, — только десять.
— И? — спросил Тарасов.
— Подождем. Посидим, покурим. Ты покуришь. Я, как ты знаешь, не подвержен этой привычке, однако люблю запах табака. А главное — поговорим.
Они прошли в гостиную. Усевшись на диване, Тарасов вытащил из пачки сигарету и задумчиво вертел ее между пальцами, не спеша закуривать. Он ждал продолжения. И оно последовало.
— Ты, наверное, удивился, когда я с такой охотой принял твое предложение по совместному расследованию этого запутанного дела, — продолжил Кулик. — Ведь близкими друзьями мы никогда не были.
Тарасов молча кивнул.
— Да и дело это… — Иван пожевал губами в раздумье, — дело это, что называется, мертвое. Лавров на нем не стяжать, а вот шею сломать можно. Ты же понимаешь, как на все это посмотрит начальство, если не дай Бог узнает.
— Я и сам об этом много думал. — Тарасов наконец закурил и выпустил изо рта клуб дыма.
— Вот-вот… Тебя, конечно, можно понять. Эти люди — твои, насколько я понял, друзья. Ты им хочешь помочь. Вернее, стесняешься бросить их в трудную минуту. Проявить, так сказать, малодушие. Но я-то? Я их даже не знаю. И все же очертя голову бросаюсь в эту авантюру. Почему, спросишь ты? Понимаешь, ни разу в жизни я ни с чем подобным не сталкивался. На фоне нашей серой жизни это как вспышка неведомого света. Откровенно говоря, до чертиков надоела рутина. Ежедневная бессмысленная суета. Нет, конечно, мы работаем, раскрываем преступления, приносим пользу, не зря едим хлеб. Но все это не то. Тарасов засмеялся.
— Ты чего, — удивленно посмотрел на него Кулик, — или я не прав?
— Прав, конечно. Но и я занялся этим делом именно по тем же соображениям. Да, Кнутобоевы мои друзья. И все же главная причина — необычность. Загадочных дел много, однако…
— Не продолжай. Я понял. Так вот. Хочу тебе рассказать еще кое о чем. Наша пресса, естественно, о подобных вещах не пишет. Но в западных журналах изредка встречаются описания случаев, подобных нашему. Например, как-то я прочитал об очень схожем случае, происшедшем в Испании.