Она продолжала идти, не обращая внимания на раскаты грома и предгрозовую суету людей на улицах. Что-то стряслось, и она не чувствовала себя в безопасности.
На масок шла охота, а Эйчан бросил их на произвол судьбы.
Осталось всего одно место, где можно было найти брата, и Мория направилась к Мамаше Беко.
Из-за двери наружу выбивался свет. В таверне еще сидели несколько пьяных завсегдатаев, для которых и море было по колено. Подобно порыву ветра Мория влетела в таверну, однако обнаружила лишь бесчувственных, ничего не соображавших пьяных. И никаких следов Мор-ама. Утратив последнюю надежду Мория едва не подпала под власть глубокой безотчетной паники.
Он умеет прятаться, пыталась уверить она себя, он может укрыться в любом укромном уголке или просто бежать, если дела приняли дурной оборот. А то и заснуть где-нибудь в пьяном угаре.
Или же он нашел смерть, как другие ястребиные маски, как тот, кого пришпилили к столбу за мостом.
Повернувшись, она направилась к двери и едва не столкнулась с вошедшим в таверну великаном.
— Выпить? — спросил Тигот.
— Нет.
Он поднял палку.
— Ты пришла сюда воровать…
— Нет, я ищу одного человека, — в смятении ответила Морил, — Виса. Он живет здесь.
— Он спит.
Выйдя наружу, Мория устремилась к единственной во всем Низовье освещенной аллее, где над дверью Мамаши Беко горел свет.
— Вис! — тихо позвала она, забарабанив кулаками по двери. — Вис, проснись, уходи отсюда. Немедленно. — Мория услышала, как следом за ней, стуча по стене палкой, возвращается Тигот. — Вис, во имя бога, проснись!
Внутри послышалось шевеление.
— Это Мория, — произнесла она. Шорох послышался ближе. — Пусти меня.
Заскрипел засов. Дверь отворилась, и на пороге показался полуодетый мужчина с кинжалом в руке. Взгляд его был напряженным, точно он ожидал нападения. Мория показала пустые руки.
— Проблемы? — спросил, подойдя, Тигот.
— Все в порядке, — ответил Вис. Крепко схватив девушку за руку, он втащил ее в темноту и захлопнул дверь.
* * *
Мор-ама волокли сквозь тьму спеленутым грязным вонючим плащом. Во рту кляп, на глазах повязка, а руки связаны за спиной так сильно, что острая боль перешла в тупое онемение, охватившее также плечи и грудь. Он попытался бы бежать, но колени и голени тоже были связаны, так что теперь он напоминал мумию, с той лишь разницей, что у него саднили ноги. Его тащили по улице, и в памяти юноши всплыл распятый на столбе возле моста его собрат. Но пока ему не причинили зла по-настоящему, и в мозгу билась надежда, что это, возможно, те, на кого он работает, что-то им не понравилось, или его собственные друзья и сестра, прознавшие об измене, или… Он не знал, что и думать. Они были где-то недалеко от моста. Мор-ам слышал плеск воды слева и грохот приближающейся грозы, перекрывавший все прочие звуки. В мозгу вновь всплыл образ распятого на столбе тела, омытого утренним дождем.