Лало едва не закашлялся от резкого запаха благовоний и повернулся к сияющему лорду Раксимандру.
— Почему бы вам не поехать со мной в столицу? — возбужденно заговорил лорд. — Какой талант! Моя жена была бы очень польщена.
Лало улыбнулся в ответ, представив себе мраморные колонны и порфировые порталы, затмевающие великолепием зал принца-губернатора Санктуария. Захочет ли Джилла жить во дворце?
— Только зачем терять те несколько недель, которые мне придется провести здесь?..
Слушая лорда Раксимандра, Лало почувствовал, как по коже пробежал холодок:
— Нарисуйте мой портрет. Прямо здесь, во дворце. Явите ваше искусство.
Не дождавшись, пока Раксимандр закончит, Лало покачал головой.
— Кто-то ввел вас в заблуждение — я никогда не рисую портретов!
Привлеченные разговором, к фреске вновь потянулись люди. На лице Зандерея играла слабая улыбка.
Корицидиус показал костлявым пальцем на полотно.
— Кто же тогда служил натурщиками для вашей картины?
Словно чуткая лошадь, Лало дернулся, пытаясь найти ответ, который не отпугнет их… Только не выдать правду, что заклинание чародея обязало его рисовать подлинную натуру людей — их души. После ряда ужасных попыток рисовать богатеев Санктуария Лало научился выбирать модели среди бедняков, не испорченных душевно.
— Мой господин, это воображение, — честно сказал Лало, поскольку образ бегущего Короля был навеян воспоминаниями детства, когда сам Лало мальчишкой бежал через Лабиринт, спасаясь от хулиганов. Он не сказал им, что цербер Квач позировал для фигуры императора Рэнке.
В этот момент к ним подошел один из пажей-евнухов, и Корицидиус склонил голову, чтобы выслушать сообщение. С облегчением освободившись от его проницательного взгляда, Лало со вздохом отошел назад.
— Вы слишком чувствительны, господин художник, — тихо заметил Зандерей. — Вам следует научиться принимать то, что приносит день. В наши времена принципы — расточительная роскошь.
— Вы тоже хотите портрет? — с горечью спросил Лало.
— Не хочу утруждать вас, — улыбнулся Зандерей. — К тому же я знаю, как выгляжу.
Послышался звук цимбал, и художник, немного успокоившись, обнаружил, что в противоположной стороне зала заблистали цветными шелками танцующие девушки. Для него это не было неожиданным. Он наблюдал за их репетициями практически каждый день, когда трудился над фреской.
Представление для нескольких приезжих, думал он, которые воспримут Санктуарий так же, как большинство художников рисуют портреты: отметят лишь поверхностную реальность, а затем уедут.
С облегчением завершив беседу, комиссионеры позволили одетым в лиловое пажам провести их в ложу недалеко от возвышения, где уже расположился принц. Танцовщицы, отобранные из числа наиболее талантливых младших наложниц принца, исполняли сложные па замысловатого танца, время от времени делая паузу, чтобы скинуть покровы.