Виталий с нескрываемым негодованием смотрел на девчонку, сидевшую около его стола. Как она себя размалевала! Брови, веки, ресницы, щеки… А этой дуре только восемнадцать лет! И ведь, между прочим, интересная девчонка. Но радуга красок на лице заставляет думать, что все в ней фальшиво, нескромно, все словно кричит: «Глядите, глядите, кому не лень, вот я какая! Глядите же!» А впрочем, все это кричит, пожалуй, еще нескромнее: «Я накрасилась так, не только чтобы ты смотрел. Ты можешь подойти, познакомиться, угостить меня, потанцевать, приударить за мной. Пожалуйста! И если ты мне хоть чем-нибудь понравишься…» Виталий нахмурился. Ерунда! Это не тот случай. Перед ним сидела всего лишь глупая девчонка, перенявшая все это от других, поопытней, как «моду», чтобы выглядеть «современной девочкой без предрассудков». Вот и все…
Виталий поглядел на тонкую, нежную, чуть пульсирующую в одном месте шею девушки. Ему стало не по себе, и он, чтобы придать себе больше решимости, начал вспоминать об этой девушке все, что уже знал.
— Водку употребляешь? — сухо спросил он.
— Что вы! Мама не разрешает.
— А малеваться так мама разрешает?
— Ну… тут вкусы… Мама принадлежит к другому поколению. А водка… Что вы!
— А вот мне говорили, что пьешь. И куришь. Не совестно? Сама себя ни во что не ставишь. Ну какое к тебе может быть уважение?
Девушка, опустив голову, хмуро молчала. Высоко, горой взбитая модная прическа, казалось, вот-вот свалится на лицо. Девушка хмурилась и молчала. Ей не было стыдно, нет, и не было страшно. Виталий видел, ей было просто скучно. До нее не доходили его слова, ей, наверное, казалось, что он это говорит так, по должности.
— С кем Васька тебя знакомил?
— Ни с кем. И я вообще не знала, что он такой плохой мальчик.
— Знала, что он плохой мальчик. Прекрасно знала. Только научилась врать. Я тебя, Люда, предупреждаю…
Виталий заставлял себя говорить спокойно-иронически, а у самого накипала злость. «Выпороть бы тебя, — думал он. — Ремнем. Чтоб неделю сесть не могла. Интересно, кстати, кто твоя мама и куда она смотрит?» Он злился. Игорь перед допросом сказал: «Узнай все про Васькину компанию. Ее надо расшибить». А эта сопливая девчонка ничего не говорит!
…Для Виталия его работа уже давно была окутана романтикой, давно, еще когда он на первом курсе юрфака прочел книжку об уголовном розыске. И, придя сюда на работу меньше года назад, он до сих пор был по-мальчишечьи счастлив. Ничто не поколебало его в этом чувстве — ни беготня по городу, ни вообще бешеный темп работы, когда одно срочное, даже сверхсрочное дело налезает на другое, ни неудачи. Тем более когда, ну, никак не можешь сообразить и отыскать те концы, за которые надо потянуть, чтобы распутать узел, тех людей, которые могут и захотят рассказать о том, что знают сами и что необходимо знать Виталию и его товарищам. А им надо знать много и о многих, чтобы не допустить преступления, чтобы вовремя расколоть группу, заставить отказаться от задуманного, осознать или испугаться.
