Спор разгорался, и Виталий чувствовал, что выиграть его не удастся.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Мы еще к этому вопросу вернемся, товарищ Баранников.
Он выскочил из кабинета, весь дрожа от еле сдерживаемой, бессильной ярости.
Но уже в троллейбусе Виталий начал понемногу остывать. Собственно говоря, чего он взбеленился? Он же узнал то, что требовалось: Васька сейчас не работает. Баранникова тоже понять можно. А Васька в конце концов устроится на другое место. Сейчас главное не это, сейчас надо заставить его признаться в краже из музея. Но тут вдруг перед Виталием встало лицо Веры Григорьевны, измученное, виноватое, в желтом свете слабой настольной лампы, и он, словно наяву, услышал ее тихий голос: «Почему-то верю вам. Вы нам поможете». И Виталию стало не по себе, словно он уже чем-то обманул эту женщину. «Поможете…» А как помочь? Неужели начать драку с этим Баранниковым? Но как к такому вмешательству отнесется сам Васька?.. То есть что значит «как отнесется»? Нет, брат, шалишь!.. Здесь надо действовать сообща…
И Виталий на первой же остановке выскочил из троллейбуса и пересел на другой.
Через полчаса он был уже в штабе дружины. Виталий собрался узнать адрес Виктора Сахарова, но неожиданно застал его самого.
— Едем, — без всякого предисловия торопливо объявил он. — Там по вашей милости уволили Кротова. Теперь расхлебывать надо. Пропадет парень.
— Чего, чего?.. — не понял Сахаров и удивленно посмотрел на Виталия, видимо не сразу его узнав.
— Едем. По дороге все объясню.
— Но у меня…
— Слушай! — разозлился Виталий. — Тут судьба человека решается! Поехали!
Он был так решителен и взвинчен, что Сахаров невольно уступил натиску.
По дороге они решили заехать к Ваське.
На звонок отперла соседка.
— Вася? — переспросила она, не снимая с двери цепочку. — В булочную, что ли, ушел. Баклуши ведь бьет, прохиндей непутевый.
— Что вы! — воскликнул Виталий. — Это отгулы у него. Заработал! А не пьет эти дни, не хулиганит?
— Чего не было, того не было, — ответила соседка и словоохотливо добавила: — Только с Сергеем Трофимовичем разговор был у них, страсть как кричали. Вера Григорьевна аж слезами, бедная, вся изошла.
— Чего ж это они так?
— Да вот, не поняла я, — с сожалением ответила соседка. — Слов разобрать никак невозможно было. Очень уж Вера-то плакала.
Переглянувшись с Сахаровым, Виталий сказал:
— Ладно, гражданочка. Васю нам все равно повидать надо. Впустите? Или на лестнице обождать?
— Оно бы лучше на лестнице, конечно, — поспешно ответила та и прикрыла дверь.
Закурив, Виталий уселся на высокий подоконник. Сахаров, протирая очки, спросил: