— Какая-то мокрица нагадила. Увидел бы, мордой бы извозил в дерьме. — И, сплюнув, подошел к школьному столу, покрытому толстым слоем пыли, поднял с пола ржавую банку из-под американской тушенки, установил ее на столе, затем отошел к Александру. Тот задержался у двери, оглядывая подвал не без любопытства.
— Так ты это хотел мне показать? Здесь ясно и так: упала, наверно, полутонная.
— Смотри сюда, — невозмутимо перебил Кирюшкин и моргнул в направлении консервной банки на столе. — Цель видишь?
— Цель? Банку?
— Не фриц же там стоит, — засмеялся Кирюшкин. — Стрелять не разучился? Можешь попробовать? — И закрыл за спиной Александра звякнувшую железом дверь. — Тут глухо, как в танке. Снаружи ничего не слышно. Ну, попробуй, Сашок. А то, может, пушечка заржавела и глаз не тот, а?
— Пожалуй, разозлить меня хочешь?
— А может, и хочу.
— Не вижу смысла. За три года я устал от злости. Злость теперь — бесполезное дело.
Александр медлительно вынул из заднего кармана ТТ, плоский, теплый, подержал его на ладони, ощущая его привычную, какую-то опасную тяжесть, бегло взглянул на Кирюшкина, затем на консервную банку, не торопясь прицелился и выстрелил. Со звоном банка покатилась по кирпичам, знобяще запахло порохом. Кирюшкин, дрогнув ноздрями, выговорил:
— А пушечка-то у тебя работает. — И поднял банку, разглядывая пробоину, договорил: — В общем — нормально. — Он повертел в пальцах банку, снова поставил ее на стол, внезапно, с жадностью в лице шагнул к Александру. — Дай-ка я попробую. Давно я не баловался этой игрушкой.
— Пробуй.
Кирюшкин сжал пистолет заметно напрягшейся рукой, тоже не спеша выстрелил, и сразу же с недовольством кинул ТТ Александру, поймавшему его на лету. Консервная банка по-прежнему торчала на столе зазубренными краями жести.
— Так и знал, — сквозь зубы проговорил Кирюшкин. — Если не попадаешь с первого выстрела — дело швах! Пистолет не моя стихия.
И в ту же минуту он сделал резкий жест, что-то коротко сверкнуло белой искрой, скользнуло в воздухе и вонзилось в край стола, подрагивая костяной рукояткой. Это была та изящная хромированная финочка, которой поигрывал в пивной Кирюшкин.
— Вот это — мое, — сказал он, выдернул финку из дерева, вытер лезвие полой своего щегольского пиджака и спрятал ее в металлический футляр на ремне под пиджаком.
— Тоже неплохо, — похвалил Александр. — Как в кино. Трофейный, американский фильм о ковбоях, взятый в поверженном Берлине. Только зачем?
— Что «зачем»?
— Финка.
— А пушка тебе зачем?
— Привычка. Да и веселее с пушкой ходить ночью по Москве. Чем черт не шутит.