— Что же они говорили?
— Один говорит: «Дела-то подвигаются, недовольство растет, это недолго продлится, он скоро так упадет со своей высоты, что никогда не встанет».
— Кто же это он?
— Да кто, кроме кардинала?
— Так, так, рассказывайте дальше, любезный друг.
— Другой отвечал ему: «Пойдемте к герцогу, он уже ждет нас, чтобы обо всем переговорить, а затем можно начать действовать. Смерть кардиналу Ришелье!»
— Вы не ослышались?
— Что вы, милый барин? У папы Калебассе хорошие уши, от него не ускользнет ни один звук, ни один, уверяю вас.
— А вы не знаете, кто были эти двое господ?
— Рассмотреть-то я их рассмотрел, но имен не знаю. Я ведь первый раз их видел. Но это сразу видно, что они знатные и богатые люди.
— Они пошли в Люксембургский дворец?
— Да, да, я следил за ними. Уж когда меня что-нибудь интересует, я доведу дело до конца.
— А узнали бы вы этих господ, если бы опять увидели их? — спросил Ришелье.
— Через десять лет узнаю, милый барин. У меня отличные глаза и замечательная память. Но позвольте узнать, зачем именно меня сюда звали?
— У вас есть воспитанница.
— Хе, хе, что это за вопросы? Да, Жозефина, маленькая помощница смотрителя за серебром, моя воспитанница. Прехорошенькая девушка. Такая аккуратная, приветливая, милая. Почему вы меня спрашиваете о ней? Вы ее разве знаете?
— Она оставила свое место при кладовой.
— Знаю, но она сделала это не без спроса. Ришелье опять невольно улыбнулся.
— Вы ей позволили? — спросил он.
— Точно так, милый барин. Я сегодня сказал ей, что согласен, когда старая Ренарда мне все рассказала.
— Ваша воспитанница оставила место помощницы, чтобы поступить в сиделки к мушкетеру. Вы одобряете это?
— Совершенно, — ответил папа Калебассе с лукавой, уверенной улыбкой. — Когда господин мушкетер поправится, она опять вернется в кладовую. Кладовая ведь не убежит от нее.
— На вашу воспитанницу жалуются.
— Да пусть жалуются, — я очень рад, что она ухаживает за господином мушкетером.
— Но подумайте, ведь она место может потерять.
— Этого не случится.
— Смотритель жаловался на нее.
— Ах, не слушайте вы этого старого влюбленного кота. Мы его лучше знаем, — сказал папа Калебассе, рассмеявшись. — Ему просто досадно, что она не позволила ему себя поцеловать. Ну его, этого господина Пипо! Будет много говорить, да не захочет опять взять Жозефину на прежнее место, так я прямо пойду к обергофмейстерине или к самому королю.
— Ого, да вы решительный малый, я вижу!
— Да, королю ведь может быть только приятно, что помощница при кладовой в свободное время ухаживает за его заболевшим офицером.