И маркиз решился действовать. Он явился к королю и взволнованно сообщил, что составлен заговор и что герцог Глочестер хочет обвинить Ее Величество в супружеской неверности и лишить всех прав на трон.
— И я думаю, государь, — добавил маркиз, понизив голос, — что он может прибегнуть к чародейству. Вспомните о его жене.
Король вздрогнул. Если бы Суффолк обвинил Глочестера в покушении на жизнь его, Генриха, то он бы потерпел неудачу. Король попросту не стал бы его слушать. Но Маргарита — это дело другое. А уж упоминание о миледи Глочестер, прекрасной злодейке Элеоноре, которая находилась в тюрьме за то, что занималась магией, пытаясь извести короля с помощью восковой фигурки, заставило Генриха побледнеть от ужаса.
— Господи, — прошептал он, крестясь, — неужто вы, маркиз, полагаете, будто дядюшка способен на такое? Неужто у него поднимется рука на мою Маргариту?
Суффолк вздохнул с облегчением, твердо сказал, что Глочестер — как, кстати, и Йорк — способен на все, ибо у него нет совести, и предложил выдвинуть против королевского дядюшки официальное обвинение в государственной измене.
Поколебавшись, Генрих согласился. Одна лишь мысль о том, что его могут заставить развестись с Маргаритой, сделала короля уступчивым. И, приняв наконец решение, государь очень обрадовался. У него точно гора упала с плеч.
— Теперь герцог не сможет выступить против меня и моей королевы, — усмехнулся он, возбужденно шагая по комнате. — Ох дядя, дядя! Мне даже не верится, что я все-таки освобожусь от него! Как же он мне надоел! Сколько себя помню, он всегда был мне врагом!
Маргарита пришла в восторг, когда услышала от мужа, что Глочестер предстанет перед судом. Она понимала, конечно, что народ будет недоволен арестом герцога, но считала, что все быстро успокоятся. Королева отправилась к кардиналу Бофору, который давно уже хворал и не покидал покоев. Ей не терпелось поделиться со стариком своей радостью.
— И вы думаете, что суд признает герцога виновным? — спросил кардинал, выслушав рассказ Маргариты. — Где он сейчас, между прочим?
— В Тауэре. Он там уже третий день, но никаких волнений в городе нет, — с гордостью ответила Маргарита. — Так что суд будет коротким и справедливым. Опасаться бунта нечего.
— Что ж, может, и так… — пробормотал Бофор.
А спустя еще два дня герцог умер. Тюремщик, войдя поутру к нему в камеру, нашел уже остывший труп. Народ забурлил, по Лондону поползли слухи об отравлении и о том, что Глочестера убили по повелению кардинала Винчестерского и королевы.
— Почему меня обвиняют в смерти Глочестера? — удивленно спрашивала Маргарита у Суффолка. — Я не менее простолюдинов озадачена его внезапной кончиной.