Близилось утро, но очередь стремившихся поразвлечься не уменьшалась. Навстречу любителям платной услады вдоль покрытых копотью стен пробирались те, кто уже утолил свой пыл.
В соседнем притоне вспыхнула ссора: огромный пьяный армянин, весь заросший черными волосами, орал, что его обманули и что он не собирается бросать деньги на ветер.
— Я того, что ты хочешь, делать не стану! — визжала шлюха. — Отправляйся в хлев, коли тебе скоты надобны!
Одни попытались оттащить армянина прочь, другие заступались за него, желая развязать кровавую потасовку, столь частую в здешних местах. В Субуре общественный порядок не охранялся, городская стража туда не заглядывала, изуродованные трупы бросали в Тибр или закапывали на ближайшем пустыре.
Здоровяк-армянин все больше распалялся; он то и дело замахивался на женщину, грозил ей кулаком. У дверей собиралась толпа.
— Тебе нужна Лициска, — подсказал кто-то.
— Да, да, именно Лициска. С ней ты о деньгах не пожалеешь! — подхватили люди.
Хозяин притона насторожился, но, взглянув на великана, улыбнулся и жестом пригласил его в свой кабак.
— Не пожалеешь, — шепнул он.
Каморка Лициски ничем не отличалась от занавешенных тряпками клетушек других непотребных девок: на полу лежала циновка, покрытая грязной простыней, рядом стояли таз с водой и деревянная миска для заработанных монет.
— А ты красавица! — удивился смущенный армянин. — Ты самая красивая во всей Субуре!
— Только в Субуре? — спросила девица, всем телом прижимаясь к нему. — Ты когда-нибудь видел Мессалину? Говорят, краше нее нет женщины в мире?
— Видел однажды, издали. Но она же императрица, — промямлил армянин.
Ну и что? Разве она не женщина? Признавайся, тебе бы хотелось взять ее? — допытывалась Лициска, пододвигая светильник, чтобы мужчина мог получше разглядеть ее тело. — Хватит болтать! — вдруг заявила она. — Иди ко мне и окажи мне почести, словно я императрица!
В тот вечер Мирталии пришлось долго ждать свою госпожу: Мессалине не терпелось стать первой шлюхой империи.
Дочери Марка Валерия Мессалы Барбато и Домиции Лепиды из древнего патрицианского рода только-только исполнилось шестнадцать. Однажды вечером к ней в спальню пришла мать. Присев на краешек постели, Домиция сказала:
— Я вынуждена нарушить твой покой, девочка моя, но дело не терпит отлагательства. Мне тоже нелегко будет уснуть сегодня… — Задумавшись, она опустила голову, но тут же встрепенулась и объявила: — Калигула решил женить на тебе своего дядю Клавдия. Он стар и непривлекателен, ты его почти не знаешь, но возражать императору нельзя. Я могу лишь добавить, что Клавдий человек просвещенный и довольно мягкого нрава, а главное — он дядя самого императора…