Изабелла не сразу поняла, что речь идет об Орлеанской деве и что в годовщину ее мучительной гибели этот наглец ликует, а не проливает слезы сожаления. Когда же она осознала, что происходит, то возмутилась и дала волю своему гневу.
— Милостивый государь, — прошипела она ехидно, — неужели вам нечего больше сказать Господу? Такой храбрец, как вы, не должен хвастаться победой, одержанной над юной и ни в чем не повинной девушкой!
Незнакомец, изумленный тем, что услышал, стремительно обернулся. В его глазах явно читался гнев. Однако, увидев перед собой нарядную и красивую даму, он овладел собой и произнес мягко:
— Не имею чести знать вас, госпожа, но… Изабелла, недовольная своей вспышкой, перебила его:
— Простите, милостивый государь, что помешала вам. Я не хочу продолжать наш разговор в этих священных стенах.
И она, величественно кивнув, двинулась к выходу, сопровождаемая многочисленной свитой.
Суффолк рассердился. Он так и не понял, кто была эта женщина и почему она вела себя столь бесцеремонно. Его тоже окружало немало дворян, и все они, повинуясь его кивку, зашагали к дверям. На площади англичане и французы немедленно принялись задирать друг друга; кое-кто уже схватился за меч…
Поняв, что она натворила, Изабелла с улыбкой подошла к нахмурившему брови великану и шепотом велела одному из своих приближенных представить ее. Тот громко и торжественно произнес все титулы и с поклоном отступил в сторону.
Суффолк представился сам. Выразив свою бесконечную радость оттого, что он познакомился с такой благородной особой, граф призвал своих людей спрятать оружие и обернулся к Изабелле.
— Жанна из Арка была сожжена потому, что принесла много вреда как Англии, так и своей родине. Да, казнь была жестокой, но я считаю ее справедливой. Извините, если я задел ваши чувства, госпожа! — отчеканил он. — Вы сами вынудили меня к откровенности.
— Мне не по душе ваши речи, — ответила Изабелла, давно уже переставшая улыбаться. — И я сожалею, что заговорила с вами. Ведь вы англичанин, и вы…
Суффолк так и не узнал, что намеревалась сказать дама, потому что в эту минуту одного из его пажей ударил кинжалом паж Изабеллы Лотарингской. Началась суматоха. Мальчика-француза обезоружили, мальчика-англичанина, отделавшегося царапиной на плече и рвавшегося без промедления отомстить обидчику, оттеснили в сторону и принялись убеждать, что он еще слишком мал, дабы вызывать врага на поединок.
— Слуги столь же вздорны, как их госпожа! — пробормотал Суффолк и смутился, потому что слова его прозвучали грубо и неуместно. Изабеллу и без того очень расстроило это неприятное происшествие, так что замечание графа оказалось последней каплей. На глазах у нее выступили слезы; стыдясь своей слабости, она проговорила сухо: