— Все же спасибо, что вы предложили открыть для меня эту дверь… С тех пор как я сюда приехала, вы первый, кто действительно постарался сделать мне приятное…
— Разве Годивелла не относится к вам хорошо?
— Что вы, что вы!.. Она очень добра ко мне, очень внимательна… но не до такой степени, чтобы навлечь на себя гнев маркиза.
— Ее можно извинить. Конечно, она время от времени брюзжит и ворчит на него, но побаивается. И потом… она его любит!
— А разве это возможно?
— Любить Фулька де Лозарга? — Какое-то время он молчал, потом с глубочайшим вздохом, словно исходящим из самой глубины его души, подтвердил: — Да. Возможно. Ужасно представить себе, как это возможно. Мне известна по крайней мере одна женщина, которая умерла оттого, что слишком его любила…
— Госпожа! — послышался с высоты замкового холма голос Годивеллы, прервав на полуслове вопрос, чуть не слетевший с уст девушки. — Госпожа! Мадемуазель Гортензия! Соблаговолите сейчас же подняться.
Без малейшего следа былой меланхолии Жан, Князь Ночи, повернулся к ней и помахал своей черной шляпой.
— Не кричи так громко, Годивелла! Не сожру я твою госпожу! Возвращаю ее тебе… целую и невредимую! Вам лучше вернуться, — добавил он, обращаясь к Гортензии. — Скоро спустится ночь, а меня не очень любят встречать здесь.
Она попыталась удержать его.
— Я вас еще увижу?.. Мне бы так хотелось, чтобы мы стали друзьями! Мне так необходим друг!
Он уже нахлобучил свою необъятную шляпу и собирался удалиться, но внезапно склонился к ней.
— Я стану вашим рыцарем, вашим слугой, если понадобится, Гортензия, и вы можете меня позвать всякий раз, как я вам буду нужен. Но не думаю, что когда-нибудь стану вашим другом!
— Ах!.. Но почему? — в отчаянии взмолилась она. Он наклонился еще ниже, почти коснувшись своим носом носа девушки, и она ощутила на лице его горячее дыхание.
— Потому что ваши глаза слишком прекрасны!
Мгновение спустя он уже был далеко, унося с собой всю свою теплоту и силу. Охваченная неожиданным, непонятным ей самой чувством, девушка сложила руки рупором и крикнула:
— Но как вас позвать… если вы мне понадобитесь?
— Когда зарядит «косой злыдень», ветер с запада, вы крикните мое имя! Всегда найдется кто-то, кто вас услышит…
— А если…
Но он уже исчез. В ущелье раздавались только крики Годивеллы, требующей, чтобы Гортензия вернулась в дом. Впрочем, последняя и сама не имела охоты задерживаться. Несмотря на теплую одежду, она уже продрогла, ощущая тот же странный холод, что и в день прибытия в Лозарг. Этот холод шел изнутри, словно бы, покидая ее, повелитель волков унес с собой весь жар ее крови… И все же, возвращаясь в замок, она уже не чувствовала себя такой одинокой. Это ее новое ощущение никак не было связано с присутствием Годивеллы, поджидавшей ее на пороге, скрестив руки на своем синем фартуке и воинственно поглядывая в ту сторону, где исчез повелитель волков.