Сидя на камне очага и положив рядом с собой полную корзину каштанов, Годивелла сдирала с них кожуру с таким раздражением, словно они лично перед ней провинились. Она походила на средневекового палача, пытающегося вырвать у своего подопечного страшное признание. Присев напротив, Гортензия глядела на ее проворные руки и слушала, как та возмущается происшедшим и бормочет о своих опасениях. Даже если, призывая небеса в свидетели, допустить, что мертвые не часто жалуют своим вниманием живущих, говорила старая кормилица, придется признать, что вчерашние события значили лишь одно: в недалеком времени на дом обрушится несчастье.
— Это предзнаменование! — повторяла она. — Это не может быть ничем другим: Шапиу сегодня поутру обошел часовню, и можно точно сказать, что во всем этом есть какая-то чертовщина!
— Почему же он в этом так уверен?
— О, на то у него есть причина. Если вы желаете звонить в колокол, вы дергаете за веревку, не так ли?.. Так вот: там наверху нет и обрывочка веревки. И нельзя сказать, что кто-то поднялся снаружи. Остались бы следы, ведь ночью снег больше не шел. Только напрасно Шапиу все валит на происки лукавого. Я же говорю, это наша покойная госпожа желает нам что-то сообщить. А поскольку здесь пет никого, кто бы интересовал ее больше собственного дитяти, боюсь, нужно ожидать, что беда приключится с господином Этьеном.
Отложив нож, она быстро перекрестилась, затем вновь взялась за каштаны, предварительно смахнув тыльной стороной ладони слезу, катившуюся по щеке. Не желая выглядеть навязчивой, Гортензия отошла к каменной лохани, стоявшей под окном. Оттуда можно было разглядеть другой скат гранитного выступа, на котором высился замок, — там скала отвесно обрывалась к потоку… Вот где было бы легко покинуть этот мир, появись такое желание. Только шаг, один маленький шаг — и все кончится… Вздрогнув, Гортензия стряхнула с себя наваждение. О чем это она думает?
— Как умерла моя тетя Мари? — спросила она, впервые употребив в речи слово, указывавшее на узы родства. Тем самым она как бы утверждалась в своем праве услышать ответ.
— Я уже говорила вам, от несчастного случая… Куда это подевался Пьерроне? Надо бы ему явиться сюда… Он мне нужен.
Неожиданно засуетившись, Годивелла оставила свое занятие и поспешила к двери. Она явно искала предлог не отвечать на неприятные вопросы. Однако на этот раз Гортензия решила не дать ей ускользнуть и бросилась наперерез, преградив выход в тот самый момент, когда кормилица была уже у двери…
— Какого рода несчастный случай, Годивелла? — тихо, но твердо спросила она. — Почему вы отказываете мне в праве узнать, что произошло?