— Я… я здешний аббат. Юст Кейроль, племянник священнослужителя, исправлявшего эту должность до меня, — начал он. — Это большая… большая честь для меня — принимать вас сегодня в до… доме господнем… сударыни. Однако же это меня… также… поистине удивило…
— С чего бы? — вопросила мадемуазель де Комбер, откровенно забавляясь смущением тщедушного клирика.
— Я никогда не слышал… чтобы кто-либо говорил… будто у маркиза… имеется… гм… дочь. И вот…
— Мне придется покаяться в маленькой лжи, — сказала Дофина, одарив его одной из тех улыбок, которые, как она знала, действовали неотразимо. — Мадемуазель Гортензия Гранье де Берни — лишь племянница маркиза, дочь его сестры Виктории, но это не мешает ей принадлежать к роду владельцев замка, и я не нашла иного способа вернут!) ей место, которое здесь ей подобает занимать. К тому же никто в этих краях и не будет называть ее иначе…
Аббат Кейроль пробормотал в ответ что-то нечленораздельное, но, к немалому облегчению Гортензии, она догадалась, что он скорее всего одобряет то, что было сказано мадемуазель де Комбер.
— Давно настало время, — завершил он вполне отчетливo, меж тем как Дофина одобрительно кивала в такт его словам, — давно пора поставить все на надлежащее место.
Господь даровал нам в лице Карла X короля, объявившего себя первым из тех, кто служит делу Церкви, и нам остается в едином сердечном движении возблагодарить Создателя за столь благотворные намерения власти. А по сему поводу…
Внезапно он покраснел до корней волос. Было совершенно очевидно, что он собирался вымолвить нечто, о чем заговорить весьма трудно. Чтобы придать ему смелости, Дофина подхватила:
— По сему поводу?
— Я… ах, да! По сему поводу я рад случаю, позволяющему мне обратиться к кому-то из обитателей замка. Здешние жители от всего сердца надеются, что вскоре они вновь могут посещать часовню святого Христофора, куда издавно привыкли спешить со своими обетами. Они не понимают, почему господин маркиз упорствует в желании держать ее на запоре и даже заложил ее двери; отчего он лишил их права возносить мольбы к покровителю всех путешествующих и блуждающих по лику земли. Они говорят, что дороги стали отнюдь не безопасны с тех пор, как часовня закрыта.
Из его груди вырвался глубокий вздох, давший понять, каким облегчением он добрался до конца тирады, произнести которую он считал своим тягостным долгом. Но мадемуазель де Комбер нахмурилась.
— Что с вами, господин кюре! — воскликнула она. — Вы верите в эти сказки? Здешний люд прекрасно знает, часовня едва держится, а мой кузен, господин маркиз, слишком беден, чтобы ее восстановить. Ведь он не желает лишить этих людей их земель и средств к существованию!..