— И вы, дорогая? — спросила графиня, обращаясь к Констанции.
Та задумалась.
«В общем-то можно было бы и остаться… Но что здесь делать? Виконт, скорее всего, уедет, — рассуждала Констанция, — а в Париже можно было бы найти себе занятие».
— Да, я тоже поеду, ведь не могу же я оставить Колетту одну.
— Вы так беспокоитесь о мадемуазель…
— Да, ведь она мне словно дочь.
Франсуаза с благодарностью посмотрела на мадемуазель Аламбер.
А та лишь мысленно улыбнулась.
«Знала бы Франсуаза, что произошло этой ночью, и знала бы она, что все это было бы невозможно, если бы не мои усилия».
Яркое сиявшее вначале солнце постепенно стало меркнуть. Легкие облака набежали на него, а из-за горизонта уже двигались темные низкие тучи. Весь воздух дышал прохладой и сыростью.
«Наверное, будет гроза»— подумала Констанция и предложила:
— Франсуаза, еще немного мы побудем здесь, но нужно выехать так, чтобы засветло вернуться домой.
Старой графине сделалось немного грустно, потому что она оставалась в обществе маркиза и маркизы Лагранж и ничего интересного больше не ожидалось.
«Доведется ли мне еще увидеть моего Анри? — подумала графиня Лабрюйер, — ведь я так стара и каждый мой день может стать последним. Анри так беспечен, он, слава богу, хоть изредка вспоминает обо мне, наведываясь сюда. А теперь ему здесь больше нечего делать»
Вскоре вернулся граф де Бодуэн и, попросив у Франсуазы извинения, предложил Констанции Аламбер прогуляться с ним по парку.
Они шли рядом на расстоянии вытянутой руки друг от друга и молчали. Предгрозовой ветер шумел в кронах старых деревьев, но здесь, у земли, было тихо. Лишь только изредка там, где сходились аллеи, ветер поднимал клубы пыли, гнал песок и редкие желтые листья.
— Я восхищаюсь вами, мадемуазель, — внезапно проговорил Арман.
— Я сама собой иногда восхищаюсь, — улыбнулась Констанция.
— Нет, вы не правильно меня поняли, мадемуазель, мои восхищения совсем другого рода. Я восхищаюсь не вашей красотой, хотя и этого у вас не отнимешь, ни вашим умом — я восхищен вашей выдержкой.
— Что же я сделала такого необычного?
— Вы умеете молчать, мадемуазель, и при этом молчание не становится тягостным.
— Это все ваши выдумки, граф, не более.
— Я боюсь, мадемуазель, вы посчитали, что я пошутил, предложив вам стать моей женой.
— Да нет, что вы, граф, я отнеслась к этому совершенно серьезно.
— Но до сих пор не приняли никакого решения?
— Я его не приму в обозримом будущем, но и отказывать вам не собираюсь.
— Хоть в этом, мадемуазель, вы похожи на всех женщин.
— Неприятно слышать, когда тебя сравнивают с другими.