— Вода и черный хлеб? Но он такой худой…
— Как и все мы! Мы несколько недель умирали с голоду, пока монсеньор коннетабль не вошел в Париж, но были еще студенты, которые ели еще меньше, за исключением дней, когда им удавалось украсть что-нибудь. Давай, иди! Черный хлеб все-таки лучше, чем совсем без хлеба! Эй, вы, остальные! Вперед!
Катрин не настаивала. Она смотрела, как нескладная фигура удаляется под сводом Малого Шатле, и пообещала себе помочь этому студенту при первой же возможности, что, поворачивая лошадь, она обнаружила, что Беранже, казалось, превратился в статую. Вытянувшись на своей лошади, он еще рассматривал вход в тюрьму, когда уже не на что было смотреть…
— Ну что, Беранже? Поехали… Он повернул голову, и она увидела его глаза, горящие как свечи.
— Мы не можем ничего для него сделать, — вздохнул он. — Студент в тюрьме! Ум, знание, светоч мира заперты в четырех недостойных стенах! Эта мысль невыносима.
Катрин подавила улыбку. Эти восклицания в соединении южным акцентом пажа звучали комично.
— Я не подозревала, — сказала она, — что вы относись к этим господам из университета с таким благоговейным восхищением. Правда, вы поэт…
— Да, но я почти совершенный невежда. С другой стороны, я бы так хотел учиться. К несчастью, мои родные считают, что книга ведет к погибели и вырождению.
— Странно! Мне казалось, по слухам, что каноники Сен-Проже были людьми очень учеными и что у них можно было кое-чему обучиться. Почему же в этом случае вы их покинули… и в довершение всего устроили поджог?
— Я хотел быть студентом, не монахом. А в Сен-Проже одно не шло без другого.
— Понимаю! Ну что ж, друг мой, мы сделаем все, чтобы дать вам образование, когда вернемся домой. Аббат Бернар мне кажется, просто создан для этого. А пока что, если вы согласитесь сдвинуться с этого места, я обещаю вам вытащить этого «светоча мира», который производит столько шума и так вас интересует!
Воодушевленный Беранже ударил лошадь и двинулся крупной рысью. Сену они переехали по мосту Нотр-Дам. Катрин не смогла решиться проехать по Мосту Менял, где прошло ее счастливое и светлое детство, так трагически кончившееся среди крови и ужаса. К тому же это была самая короткая дорога к цели, где рядом с коннетаблем Катрин надеялась найти Арно.
Когда они прибыли к подступам Сен-Мартен-де-Шан, там было огромное скопление народа. Настоящая человеческая река билась в стены монастыря, сдерживаемая на улице Сен-Мартен кордоном солдат, загородившим улицу и мешавшим подойти к центральному входу.
Люди переминались с ноги на ногу в грязи, даже не пытаясь прорвать заслон, чтобы пройти вдоль стены, увенчанной двумя боковыми башнями, добраться до улицы Вер-Буа, обогнуть монастырь, достигнуть двора Сен-Мартен, также принадлежавшего монастырю, где помещалась тюрьма и виселица, поскольку настоятель Сен-Мартен-де-Шан имел право вершить высокий и низкий суд. Но продвинуться было почти невозможно, так как в обратном направлении из предместий и деревень, располагавшихся за крепостной стеной Карла V и воротами Сен — Мартен, соседних с монастырем, шел мощный встречный поток людей.