Логика пажа немного успокоила Катрин. В замечании было много справедливого, если, конечно, гнев коннетабля, который у него вызвал Арно, чей характер не был для него секретом, не должен стоить ему головы.
— Я полагаю, — добавил паж, — что вам легко можно получить объяснения. Каждый знает, как к вам относятся при дворе. Достаточно только немного терпения… до конца церемонии.
Немного успокоенная, Катрин постаралась сосредоточиться на спектакле, раз уж не было никакого способа его избежать. Она без особого раздражения смотрела на прибывающих членов городского Совета, сопровождаемых прево торговцев Мишелем де Лаллье, этим отчаянным буржуа, который всю жизнь вел глухую борьбу с англичанами, устраивая заговоры и продолжая тайную войну для того чтобы вернуть Париж его законному королю. По тому шепоту, который Катрин уловила за его спиной, именно он утром 13 мая открыл ворота Сен-Жак перед войском коннетабля, в то время как на другом конце города у ворот Сен-Дени его сын Жак проделывал обманный маневр, отвлекая внимание англичан и заставляя их поверить в нападение французов с этой стороны.
Оказавшемуся в городе Ришмону осталось только расчистить перед собой дорогу. Признательный коннетабль, как и все парижане, вспомнившие наконец вкус хлеба, немедленно оказали старому буржуа ту высокую честь, которой он безусловно был достоин. В эту минуту Лаллье был на вершине своей славы, так как при виде его толпа разразилась приветственными криками.
— Смотрите! — шептал Сен-Симон. — Вот коннетабль!
— Он крестный отец моей дочери, — сухо отрезала Катрин. — Я его давно знаю.
Увидев его, она испытала настоящее облегчение. Она с радостью узнала это страшное лицо со шрамом, который, однако, не мог лишить привлекательности его взгляд, чистый и светлый, как у ребенка. Квадратный, почти одинаковый в ширину и высоту, но атлетического сложения и без лишнего жира, бретонский принц нес свои доспехи с такой же легкостью, как пажи шелковые накидки, и радость победы еще освещала его загорелое лицо, несмотря на достаточно мрачный характер церемонии.
Его окружили капитаны, но за исключением орлеанского бастарда, который шел рядом с ним и был его другом, Катрин не узнала никого. Там были бургундцы и бретонцы, но не было ни Ла Гира, ни Ксантрая, верных друзей, ни одного человека из его обычного окружения.
Беспокойство, на мгновение исчезнувшее благодаря Беранже, снова вернулось к ней: Арно в Бастилии. Ла Гир и Ксантрай отсутствуют. Что бы это могло значить?
У нее больше не было времени задаваться вопросами. Молодой лейтенант схватил ее за руку.