Резким движением он вырвал топор, который торчал в колоде для колки дров, отшвырнул его в глубь помещения и сел, уперев локти в колени и обхватив голову руками.
— Я не понимаю… Я никак не могу… я не могу понять. Мне кажется, я схожу с ума…
— Ты мне позволишь объяснить? — пробормотала Катрин после минутного молчания. — Мне кажется, что потом ты поймешь все.
— Объясни! — согласился он неохотно, с остатком злобы, усиленной мучительным ощущением того, что он не прав.
— Во-первых, я хочу спросить: почему, покинув Бастилию, ты сразу не вернулся в Монсальви?
— Аббат это хорошо понял! Почему не ты? А ведь это легко. Когда спасаешься, не будешь возвращаться туда, где тебя ждут.
— Ты мог, по крайней мере, вернуться в наши края. Там нет недостатка в тайниках, не считая крепостей тех, кто с радостью согласился бы ради тебя принять осады и битвы!
— Я знаю, — крикнул он в гневе. — Но этот чертов бастард, будь он проклят, сказал, что меня приговорили к смерти, что меня казнят в тот же вечер. К тому же он явился в одежде монаха, который должен был меня подготовить. Когда мы бежали, я хотел вернуться в Овернь. Я не хотел ничего другого, но он мне сказал, что король уже послал войска, чтобы завладеть моим городом и имуществом. А потом… когда он мне сообщил… то, что ты знаешь, мне больше ничего не было нужно… только излить мою ярость на все, что попадет под руку. К чему возвращаться туда? Я был даже лишен удовольствия выпотрошить Беро д'Апшье, поскольку люди короля уже должны были всем завладеть. Тогда я примкнул к Роберту. Я знал, что ему удалось бежать из тюрьмы, где его держали люди Рене Лотарингского. Я его знал давно. Кроме всего, он был теперь, как я: сбежавший узник, изгнанник… но могущественный и во главе сильного войска. Я его нашел. Он не изменил своей дружбе. Дворянчик принял меня с распростертыми объятиями.
— ..и сделал из тебя бандита, дав тебе довольно точное прозвище! Ты меня простишь, если я не буду ему в этом признательна. А теперь, если хочешь, я все тебе расскажу…
Она села на корточки на земле перед ним и начала говорить. Спокойно, насколько она могла, Катрин рассказала свою одиссею, которая, начиная с подземного хода Монсальви, привела ее до верхней страны Марны. Она рассказала о своей встрече с Ришмоном, об аудиенции у короля, о беседе с дофином, помощи Жака Кера и, наконец, о визите в замок Тура, который она отдала королеве Сицилии.
Он слушал ее, не говоря ни слова, сложив руки на коленях, временами царапая своим железным башмаком землю, как нетерпеливая лошадь.
Наконец она встала, порылась в своей дорожной сумке у пояса и достала пропуск.