— Теперь слушай меня, Жерве Мальфра! Ты видел и слышал этих людей? Они все тебя ненавидят, и среди них нет ни одного, кто не желал бы обречь тебя на вечные муки после того, как подлая душа твоя покинет тело. Но ты можешь избежать целого моря страданий…
Жерве резко поднял голову. В его блуждающем взгляде она прочитала надежду.
— Вы снова оказываете мне милость, великодушная госпожа! О! Говорите… говорите, какой ценой!
Она поняла, что он готов говорить, сказать все что угодно, пока будет надеяться на жизнь. Ничего не было легче, чем дать обещание, но она не хотела для подобного негодяя пускаться на такие низкие уловки и хитрости. Зная, чего это может стоить, она все же поспешила его вывести из заблуждения.
— Нет, Жерве! Я не пощажу тебя, потому что у меня больше нет такой возможности. Ты не мой пленник, ты пленник жителей этого города, где нет никого, кто понимал бы, зачем мы сохранили тогда твою жалкую жизнь. Но тебе подарят смерть быструю, если ты ответишь на два вопроса… только два.
— Почему не жизнь? Сохраните жизнь, госпожа Катрин, или я ничего не скажу! Какое мне дело, что вы хотите знать, если я все равно умру.
— Умереть можно по-разному, Жерве! Есть веревка, стрела, топор или кинжал, убивающие в мгновение… но есть дыба, каленые щипцы, расплавленный свинец, тиски. Все, что может продлить мучительные часы… а часто эти пытки заставляют желать смерти как высшего блага.
Каждое из произносимых Катрин слов вырывало у Жерве стон. Стоны вылились в долгий вопль:
— Нет! нет… только не это!
— Тогда говори! Или, клянусь честью моего имени, я тебя отдам пыточнику, Жерве Мальфра!
Но ужас еще не полностью затуманил разум негодяя. Хитрое выражение промелькнуло на его перекошенном лице.
— Вы пытаетесь быть более жестокой, чем есть на самом деле, госпожа Катрин! Я знаю не хуже вас, что в Монсальви палача нет.
— Есть я! — крикнул Мартен Керу, который больше не мог себя сдерживать. — Дайте его мне, госпожа! Обещаю вам, что он заговорит и что ни его крики, ни мольбы не заставят меня прекратить его мучение… Постойте! Я сейчас покажу.
Он быстро нагнулся, схватил длинную железную кочергу и погрузил ее в огонь жаровни. Вокруг стояло гробовое молчание, слышалось только прерывистое дыхание Жерве.
— Взгляни на этого человека, — сказала Катрин, — он тебя ненавидит. Из-за тебя его дочка предпочла смерть. И вот уже долгими днями и ночами, особенно ночами, он мечтает заполучить тебя, надеясь, что твои невыносимые, нескончаемые муки хоть немного облегчат его страдания. Ты прав, у нас в Монсальви нет палача, он нам никогда не был нужен. Однако теперь для тебя один найдется…