В гостиной у камина имелось излюбленное место их бесед — старинное кресло с темной обивкой; оно отличалось от остальных, обитых светлым муаром. Агнесса ничего не изменила в обстановке этой комнаты, как, впрочем, и большинства остальных, и здесь ей особенно нравилось: светлые занавеси, несколько старинных ваз, ковер персикового цвета с красными разводами…
Орвил устроился в кресле, Агнесса примостилась на ручке. В облицованном пятнистым черно-белым мрамором камине горел неяркий огонь, и больше никакого света не зажигали. Занавеси были полураздвинуты, и потемневшее небо виднелось меж них, но отсюда, из уютной теплой комнаты, оно не казалось страшным, и даже дождь пришелся кстати, его приятное постукивание убаюкивало душу — сомнения уходили прочь.
Но главное, конечно, что они были вдвоем, только вдвоем. Рей ушел к себе, Джерри находился сейчас на попечении Джессики, она играла с ним в соседней комнате на большом ковре.
Агнесса подумала, что речь пойдет о Рее, но Орвил продолжил начатый за завтраком разговор о верховой езде.
— Если у тебя есть костюм, как ты говоришь, поезди пока в мужском седле, или сошьем новый, это не проблема. Можно использовать одну из лошадей, которых мы обычно впрягаем в экипаж.
Агнесса коротко рассмеялась.
— Не знаю, прилично ли мне будет разъезжать так сейчас?
Орвилу показалось, что она ждет от него вполне определенного ответа; во всяком случае, он заметил, как рука Агнессы, лежащая на спинке кресла, слегка дрогпула. Женщина, проследив за взглядом мужа, покраснела.
— Почему бы и нет, дорогая? — ласково произнес Орвил, обнимая ее за талию. — Ты же будешь кататься в парке, чужие тебя не увидят.
Агнесса опустила голову ему на плечо.
— По правде сказать, затея эта мне нравится, — призналась она.
— Вот и отлично.
Но в лице Агнессы читалось какое-то сомнение.
— А может, попробовать Консула? — робко предложила она.
Консул был жеребцом Орвила, сильным и злым, чистокровкой, признающей лишь одного хозяина. Когда-то он укусил работника, и Орвил собирался продать коня, но, пожалев, оставил, хотя душа его не лежала к этой лошади. В последнее время он вообще не заглядывал в конюшню; о Консуле заботился конюх Олни, единственный, кого кроме Орвила жеребец подпускал к себе.
— У него скверный характер. Может быть, потому что я не очень много уделял ему внимания. Олни каждое утро проезжает его, но этого, наверное, недостаточно. А твоей безопасностью, Агнесса, мне не хотелось бы рисковать. Понимаешь, милая? — мягко добавил он.
Агнесса кивнула, но Орвил видел, что она разочарована.