— Я люблю тебя, — сказала Джесси.
— Я знаю.
— Приду завтра.
Крид кивнул, будучи не в силах вымолвить ни слова: спазм сдавил горло. Сжав кулаки, он с тоской смотрел, как Джесси уходит от него по тюремному коридору. У самого выхода она остановилась, помахала ему рукой и вышла.
Телеграмма от Пэкстона пришла через два дня. Крид дважды перечитал лаконичное послание. Пэкстон повторно просмотрел все материалы по делу об убийстве Гарри Коултера, но пока откладывает свое решение в связи с предстоящим судом в Сан-Франциско. Если Крида осудят в Калифорнии, то отпадет необходимость принимать какие-либо меры в случае с Коултером в. Гаррисоне. Если же его признают невиновным, то обязаны будут препроводить обратно в Гаррисон для повторного слушания дела.
Крид не удержался от крепкого ругательства, скомкал бумажку и швырнул ее в угол. Проклятье!
Суд должен был состояться через четыре дня. Крид прикинул, что четверги обычно самые спокойные дни во Фриско, так что в зале вряд ли соберется много публики.
Три дня назад он встречался со своим адвокатом и обрисовал ему все обстоятельства, многократно повторив свой рассказ. Его защитник Маркус Фидер делал при этом многочисленные пометки.
Криду хотелось верить, что суд будет справедливым, но он никак не мог забыть, как проходил процесс в Гаррисоне. Единственным положительным обстоятельством в нынешнем положении Крида было то, что адвокат Фидер поверил своему подзащитному и сказал, что не сомневается в его невиновности. Но теперь им обоим надо убедить в этом судью и двенадцать присяжных заседателей. Эта мысль вызывала у Крида скептическую гримасу: «Их иногда называют равными судье, этих присяжных, значит, надо убедить тринадцать судей».
Джесси навещала его каждый день точно так же, как делала, когда-то в Гаррисоне. Приходя к нему, она старалась выглядеть оптимисткой, всегда улыбалась, но он-то знал, что на самом деле, видя его за решеткой, ей хочется плакать. Однажды, придя во второй половине дня, она принесла ему печенье. Ее заботливость, нескончаемое сострадание и преданность настолько трогали его, что в ее присутствии он с трудом подавлял душившие его слезы, понимая, что если он проявит слабость, все пропало.
За день до суда она принесла ребенка, чтобы он мог повидать свою дочь. Крид, не отрываясь, во все глаза смотрел на дочурку. Ее личико уже не было ни красным, ни морщинистым. Она показалась ему самым красивым ребенком на свете. Малышка смотрела на него немигающим взглядом черных глаз, и ему показалось, что она заглядывает ему прямо в душу. В это мгновение он пожалел обо всем зле и жестокости, которые совершил.