— Джесси, не надо…
— Прошу тебя, Крид. Возьми меня.
— Джесси…
— Мне все равно, что будут говорить люди. Не хочу их уважения, если это значит отказаться от тебя.
Он осторожно снял ее руки:
— Джесси, подумай, что ты делаешь. Когда мы Доберемся до Фриско, никто не будет знать, кто ты и откуда приехала. Ты сможешь начать совершенно новую самостоятельную жизнь. Приличную жизнь.
— Чего стоит эта жизнь, если со мной не будет тебя? — выкрикнула она, не скрывая боли и обиды, прозвучавших в ее голосе. — Я думала, ты любишь меня. Хоть чуточку.
— Я люблю тебя, и ты это знаешь.
— Зачем же тогда ты забрал меня с собой, если хочешь бросить в Сан-Франциско? — Опять этот проклятый вопрос, — пробормотал Крид.
— Почему, Крид? — прошептала она. — Он смотрел в глубину ее глаз, полных любви и надежды —Крид?
Он молча обругал себя последними словами и притянув к себе, закрыл ее рот поцелуем— требовательным, грубым и терпким поцелуем, полным страсти, раздражения и стремления преодолеть свою беспомощность. Ему доводилось иметь стычки с конокрадами, участвовать в перестрелках, но он был беззащитен перед нежной невинностью Джесси Макклауд.
Джесси приникла к его плечу, когда все поплыло у нее перед глазами. Он целовал ее и раньше, иногда мягко и нежно, иногда страстно, но никогда так, как сейчас. Одной рукой он обхватил ее за талию, прижав к себе и не давая ей шелохнуться, а другой беспокойно бродил вверх и вниз по спине и наконец подхватил за ягодицы, поднимая и прижимая так, чтобы она почувствовала всю силу и очевидность его желания.
Она целовала его в ответ, торжествуя в его объятиях и чувствуя его близость. Он хотел ее, а она хотела его.
Его поцелуи становились все более проникновенными, своим языком он дразнил ее до тех пор, пока eй не показалось, что все тело горит огнем. Застонав, она прижалась к нему, грудью расплющившись о его грудь и трепеща от желания.
Он застонал, как от сильной боли, и… резко, рывком отпрянул от нее.
— Что с тобой? — вскрикнула она. — Что случилось?
— Не здесь, Джесси. И не так.
— Черт возьми, Крид Мэддиган, если ты не закончишь то, что начал, я тебя никогда не прощу! До конца своих дней!
Он улыбнулся ей сводящей с ума улыбкой:
— Нет, простишь.
— Не прощу! — Она смотрела на него с нескрываемым возмущением. Все ее тело дрожало от желания неутоленной страсти.
— Джесси, послушай…— Он протянул к ней руку, она отвернулась; ее глаза горели мятежным огнем, а исцелованные им губы дрожали.
— Оставь меня в покое.
— Джесси, мне хочется, чтобы твоя первая ночь была особенной. Я…— Он остановился, внезапно почувствовав нерешительность.