– Отец еще не вернулся?
Тейт помотал головой, отпустил занавеску и отошел от окна.
– Я умираю с голоду, – сказал Джек. – Ты не хочешь есть?
– Пожалуй. Я как-то не задумывался. – Опустившись в кресло, Тейт потер глаза.
– Ни Кэрол, ни Мэнди не будет от тебя никакой пользы, если ты не станешь беречь себя, Тейт. Вид у тебя ужасный.
– Благодарю.
– Я серьезно.
– Я понял, – сказал Тейт, опуская руки и криво улыбаясь. – Ты, как всегда, прямолинеен и бестактен. Вот почему в политики пошел я, а не ты.
– Не забудь: «политик» – ругательное слово. Эдди не велел тебе его употреблять.
– Даже среди родных и друзей?
– Может войти в привычку. Лучше исключить его из лексикона вовсе.
– Господи, никакого спасу от вас нет.
– Я только стараюсь тебе помочь.
Тейт опустил голову, смущаясь своей несдержанности.
– Прости. – Он покрутил в руках телевизионный пульт, без звука пробегая по всем каналам. – Я сказал Кэрол, что у нее с лицом.
– Правда?
Усевшись на край кровати, Джек Ратледж наклонился вперед, облокотившись на колени. В отличие от брата он был одет в костюмные брюки, белую рубашку и галстук. Правда, сейчас, вечером, он выглядел уже не так опрятно. Накрахмаленная сорочка помялась, рукава были завернуты до локтей. Брюки на коленях сморщились, так как большую часть дня он провел в сидячем положении.
– И как она отреагировала?
– Откуда мне знать? – пробормотал Тейт. – Ничего ведь не видно, кроме правого глаза. Из него текли слезы, так что могу сказать лишь, что она расплакалась. Зная ее тщеславие, могу себе представить, в какую она впала истерику под всеми этими повязками. Если бы она могла двигаться, она бы, наверное, носилась с воплями по коридорам госпиталя. Да и любой бы на ее месте, правда?
Опустив голову, Джек разглядывал руки, будто представляя себе их обожженными и забинтованными.
– Ты думаешь, она помнит катастрофу?
– Она дала знак, что помнит, хотя я не уверен, что во всех деталях. Я опустил самые ужасные подробности и только рассказал, что они с Мэнди оказались в числе четырнадцати оставшихся в живых.
– Сегодня в новостях сказали, что они все еще пытаются собрать обгоревшие останки, чтобы их можно было опознать.
Тейт читал об этом в газетах. Если верить журналистам, это был ад кромешный. Голливудские фильмы ужасов – ничто по сравнению с жестокой реальностью, представшей перед следствием.
Стоило Тенту подумать о том, что Кэрол и Мэнди могли оказаться в числе погибших, как у него внутри все переворачивалось. От этих мыслей его начинала одолевать бессонница. У каждого из погибших была позади своя жизнь, и все они, по каким-то своим причинам, оказались именно в этом самолете. Поэтому каждый некролог вызывал мучительную душевную боль.