Что отделяет жизнь от смерти? Медленное угасание красок, запахов, звуков или резкий переход от света к мраку? Когда человек переСтаст ощущать себя живущим, успевает ли он понять, что уже умер?..
На эти вопросы мог бы ответить только умерший. Но живые его не услышат.
Генке показалось, что он узнал ответ. Потому что он умер… на какое-то время. Правда, тут же все и забыл — так разбуженный забывает порой прерванный сон.
Генка тоже проснулся. Или воскрес. А может, родился — вот в этот миг, с сознанием, запачканным чьими-то воспоминаниями, как белая рубашка — соком надкушенного помидора. Впрочем, при чем тут помидор? Это же был чай! Конечно, чай, которым облила его Юлька! Юлька!..
Генка вздрогнул и открыл глаза. И почему-то ничего не увидел. Зато он снова был самим собой — дышал, чувствовал, мыслил, помнил… Последнее воспоминание — ревущая громадина тепловоза.
Генка поежился и машинально поджал ногу, которой коснулся локомотив. Нога, между прочим, немного болела. Совсем чуть-чуть — как после пинка по чему-то тяжелому, но не твердому. И сидел сейчас Генка на чем-то нетвердом. Он пошарил возле себя руками и пришел к выводу, что под ним, скорее всего, мох. Или трава — только очень низкая, густая и упругая.
«Почему я ничего не вижу? — забеспокоился Генка. — И не слышу, кстати!»
Тут же раздался тревожный полушепот Марины:
— Э-эй! Ты где?
Ген кино сердце радостно забилось.
— Я здесь! — приподнялся он. — Здесь я!
— Стой там, сейчас подойду! — отозвалась Марина. В ее голосе прозвучала откровенная радость, что Генка отметил с удовольствием.
— Стою! — крикнул он в темноту.
Невдалеке зашуршало… Генка почувствовал, что губы его растянулись в глупой улыбке. «Вот уж радости-то полные штаны! — попробовал он „рассердить“ себя, но согнать с лица улыбку не удалось. — А ведь я и правда влюбился! — радостно отметил он. — Мне бы сейчас от страха орать, а я лыблюсь, едва заслышав Маринин голос!.. Ну и хорошо, ну и ладно! Когда-нибудь все равно это должно было случиться».
— Э-э-эй! Ты голос-то подавай! — прервала приятные размышления Марина, «озвучившись» совсем с другой стороны.
— Я здесь! — крикнул Генка и принялся повторять, словно механический «попка»: — Я здесь, я здесь, я здесь…
— И я здесь! — Маринины руки неожиданно обхватили Генкины плечи, а пахнущие солнцем волосы защекотали лицо. Марина уткнулась лбом в подбородок Генки и еще крепче сжала руки.
Генка задохнулся. Но не оттого, что объятия девушки мешали ему дышать… Точнее, именно они-то ему дышать и мешали, но не в прямом, так сказать, механическом смысле, а потому что Генка ощутил вдруг себя самым счастливым человеком на свете! Ему просто не нужен стал воздух, и свет, и все остальное, чем привык гордиться материальный мир. Это все заменило ему присутствие рядом любимой. Даже не обязательно рядом… Даже не обязательно присутствие… Достаточно было одного осознания, что она есть. А если к тому же вот так — тогда можно поверить в любую иную форму жизни!