Лес кончился неожиданно. Только что впереди маячили деревья, и вдруг — пустота, одно небо.
— Стой! — крикнул Генка, едва успев остановиться у самого края обрыва.
Марина подошла и встала рядом. Прямо под обрывом текла река, сделавшаяся здесь заметно шире и степенней. По другому берегу тянулся узкий луг. А сразу за лугом начинался город. Совсем земной, среднерусский — низенькие домики, сараюшки на окраине, двух-, трехэтажные здания дальше, вперемежку с серыми коробками промышленных корпусов и несколькими дымящими трубами, а в центре — здания посолидней и побольше, но все равно сирые и убогонькие, хотя и с претензией называться «центром».
От городка так и тянуло российской провинцией, причем буквально: сильно пахло луговым разнотравьем и рекой, чуть-чуть — пылью, слегка — навозом, едва ощутимо — дымком и свежим хлебом.
— Эх, Русь-матушка! — шумно выдохнул Генка. — И не покидал тебя будто! — Сказал и испуганно глянул на Марину: — А может, мы и впрямь через Переход на Землю вывалились? Ты же говорила, что есть еще два…
— Мы бы почувствовали, — покачала головой Марина. — Да и не может такого быть, чтобы с одной планеты на другую было три Перехода. Два — и то удивительно!
— Земля вообще удивительная планета.
— Чем же?
— Да хотя бы тем, что мы с тобой на ней встретились! — улыбнулся Генка.
Марина спорить не стала.
— Ну что, полетели? — сказала она. Генка скривился:
— Давай пешком, тут же недалеко!
— А река?
— Вплавь! Заодно и искупаемся… Да и одежду прополощем от пота!
Генка слегка лукавил — очень уж не хотелось ему снова «лететь», но здравый «смысл в его словах был, и немалый. Во всяком случае, Марина возражать не стала.
К реке они съехали на «пятых точках» по песчаному склону обрыва. Генка подошел к воде и опустил в нее руку:
— Тепленькая!
Марина молча стала разуваться. Сбросила один алый сапожок, другой… Генка почесал в затылке.
— Про обувь-то я и не подумал, — сказал он. — Да и рюкзак…
— Вот в рюкзак обувь и положим, — ответила Марина.
— А его? — Генка оценивающе посмотрел на противоположный берег. — Не докинуть…
— Докинешь! — подмигнула Марина. — Ты теперь и не такое можешь! Заодно и потренируешься.
Почему-то Генке от Марининого напоминания стало тоскливо. Открывшиеся в нем сверхъестественные способности не радовали его, а пугали — необъяснимостью своей, невозможностью, что ли?.. Еще он боялся опростоволоситься перед Мариной: а ну как долетит рюкзак лишь до середины реки, а то и вовсе ничего не получится?! Но делать было нечего — Генка развязал кроссовки, снял, сунул в рюкзак. Маринины остроносые сапожки уже алели в нем.