Прежде он служил во французском флоте и считался первоклассным хирургом, но три года тому назад вышел в отставку. Сначала он поселился у себя на родине, в Провансе, в маленьком домике с зелеными ставнями, рассчитывая зажить скромным сельским буржуа, наслаждаясь супом на оливковом масле и марсельскими ракушками, но эта идиллия длилась ровно два месяца. Доктор Ламперриер запер свой домик, заколотил зеленые ставни и отправился сажать капусту… куда бы вы думали? На Суматру, в обществе своего друга Андра.
Последний руководит экспедицией и составляет разительный контраст со своим другом. Тридцати двух лет, темноволосый, с серьезным выражением бледного лица, он настолько же сдержан, насколько доктор общителен. Его стройные руки и ноги обладают силой, которая, на первый взгляд, как-то даже не вяжется с их изяществом. Ловкость и замечательное умение владеть оружием делают его опасным в неординарных обстоятельствах, хотя он далеко не авантюрист. Это, напротив, джентльмен с головы до ног, чистокровный парижанин в одежде промышленника.
Приведенный выше разговор достаточно определил личность двух остальных, и нам незачем рисовать портреты Фрикэ — парижского гамэна и бретонца Пьера де Галя.
Пятый товарищ, до сих пор не раскрывший рта, совершенно черный негр. Ему восемнадцать лет, и европейское платье трещит по швам на его могучих плечах. На умном лице написаны доброта и ребяческая капризность. Этот юный черный колосс, великолепный представитель внутренне-африканской расы, относится к происходящему совершенно безучастно. Товарищи любят его, как братья, и больше ему ничего не нужно. Прао быстро летит, управляемая веслами даяков, европейцы вооружаются, пушка гудит, гул все ближе и ближе, а храбрый юноша невозмутимо развалился на дне пироги с беспечностью отдыхающего черного льва.
Голос Фрикэ заставил его привстать.
— Послушай, Князек, — говорит Фрикэ. — Неужели ты не слышишь этого шума? Подтянись-ка получше. Сейчас посыпется свинец. Приготовься.
Князек, который выше Фрикэ на целую голову, отвечал мягким, музыкальным голосом, свойственным многим неграм:
— Да, Фрикэ, да… Ты всегда торопишься… Но и я от тебя никогда не отставал.
— А карабин у тебя заряжен?
— Заряжен… Да я и без карабина: возьму топор и — ух! .. А не то прикладом…
— Без глупостей. Знаю я тебя: начнешь колотить как попало, сломаешь карабин и будешь без ружья всю поездку.
Князек улыбнулся и с наивной гордостью согнул руку у локтя, демонстрируя огромные мускулы, вздувшиеся под блестящей черной кожей.
— Я всегда могу найти дубину.