Галина Владимировна устало вздохнула, грустно посмотрела на него, жестом попросила пересесть поближе и вполне дружелюбно улыбнулась.
— Простите, что заставила вас ждать, Сергей Петрович. Для беседы у нас есть полчаса. Сейчас все пообедают и опять будут колготиться здесь.
— У вас что, всегда так? — изумился следователь.
— Да нет, только перед праздниками, — рассмеялась Коржикова, — готовимся к Рождеству и приезду важных спонсоров.
— Понятно, — улыбнулся Анин. — Тогда я сразу перейду к делу. Я пришел по поводу Ларисы Головиной, вашей бывшей воспитанницы.
— Т-а-к, — постучав пальцами по столу, нахмурилась женщина. — Вот что я вам скажу, Тортила… Ларочка Головина не способна на плохие поступки, поэтому, если у вас на нее…
— Что?! — подпрыгнул на стуле следователь и округлил глаза. — Откуда вы знаете?
— Я знаю все! — безапелляционно ответила Галина Владимировна. — Кому, как не мне, знать? Тортила… Ой, простите, Сергей Петрович, у нас тут ко всем так намертво прозвища прилипают, что поневоле забываешься. Знаете, как меня называют — Леди прыщ на … продолжать не буду, надеюсь, сами догадались, — кокетливо сказала Галина Владимировна, хихикнула и слегка зарумянилась. — Так о чем это я? Ах, да! Так вот, Тортила …
— Послушайте, Галина Владимировна, — разозлился следователь. — Так меня называют только близкие друзья по институту. Я не знаю, откуда у вас эти сведения, но мне это неприятно, и я попросил бы вас называть меня исключительно по имени отчеству.
Галина Владимировна вытаращила глаза и долго внимательно разглядывала следователя, затем достала из ящика стола сигареты, закурила, откашлялась и тихо спросила:
— Простите, э… Запамятовала я что-то… Представьтесь, пожалуйста, еще раз.
— Сергей Петрович Анин! — рявкнул следователь и нервно полез за сигаретами.
— У нас не курят, — глубоко затянувшись, сказала Коржикова и опять замолчала, продолжая внимательно разглядывать следователя.
— Я о Ларисе Головиной спрашивал, — вскипая все сильнее, напомнил следователь. — Вы сказали, что Лариса была очень хорошей девочкой.
— Я не говорила, что Лариса была очень хорошей девочкой, — затушив сигарету, сказала Коржикова.
— Нет, вы говорили, — упрямо повторил следователь.
— Нет, не говорила, — в свою очередь, заупрямилась Галина Владимировна. — Я сказала, что она не способна на плохие поступки, а это разные вещи.
— Поясните, — однозначно спросил следователь.
— Поясняю. Лариса Головина, как бы вам объяснить… В общем, одним словом — Тортила.
— Вы опять! — вскочив со стула, заорал следователь. — Леди прыщ на… на…