— Галина Владимировна, после того, как мать отказалась забрать Ларису, вы не пытались найти каких-нибудь ее родственников?
— Пыталась, естественно — это моя работа. Только никаких близких родственников у девочки не было, кроме матери. Отец убит, родители его умерли, ни братьев, ни сестер у него не было. Со стороны матери — та же картина. Вот такая печальная история, Сергей Петрович, — тяжело вздохнула Галина Владимировна и посмотрела на часы. В кабинет вошла помощница и положила папку перед директором.
— У меня последний вопрос. В последнее время никто не приходил, не интересовался Ларисой? — спросил Анин и встал.
— Да нет, — развела руками Коржикова.
— Интересовались, — неожиданно вставила помощница.
— Как это? Почему я не в курсе? — растерялась директор.
— Так не было вас, Галина Владимировна. Вы уезжали на два дня. Помните, перед Новым годом? Я хотела вам сказать, но у меня из памяти все выпало. Сначала женщина пришла, очень приятная высокая блондинка средних лет. А буквально следом за ней мужик явился. Приличный такой, лет сорока. Коробку конфет мне подарил, чтоб я, значит, адрес Ларисы Головиной ему дала.
— И ты, как я понимаю, дала, — нахмурилась Коржикова.
— Ну да, разве ж это тайна? Не должна была давать, да? Так я не знала, что нельзя…
— Как их звали, помните? — спросил следователь.
— А они не представлялись. Женщина сказала, что она — дальняя родственница. Он — тоже что-то в этом роде говорил. Ну, я адрес и дала. А что, я не должна была этого делать? Я-то подумала, вот повезло Лариске — богатая родня ее ищет. Ну, я адрес-то и дала. Так что, я не должна была его давать, да? — застрекотала девушка.
— Хватит болтать, — недовольно проворчала Коржикова. — Иди, я потом тебе объясню, что ты должна, а что — не должна.
Помощница вышла за дверь, и Сергей Петрович тоже встал. Все, что ему было нужно, он выяснил. Он поблагодарил Галину Владимировну и, получив у нее адрес матери Ларисы, простился и направился в сторону Киевского вокзала. На душе у него было скверно и тошно. Ему предстояло взглянуть в глаза женщине, совершившей преступление, не обозначенное в Уголовном Кодексе, но, тем не менее, самое кощунственное и отвратительное из всех существующих на Земле — потому что любая мать, бросившая на произвол судьбы своего ребенка, была для Сергея Петровича в миллион раз хуже самых отъявленных негодяев, насильников и убийц.
Но поговорить с матерью Ларисы было необходимо. Любовник Головиной, как только протрезвел, сообщил следователю, что Лариса на шее никогда ничего не носила: ни цепочек, ни кулонов, ни нательных крестиков. Девушка вообще не носила украшений, хотя Владимир пару раз дарил ей недорогие колечки и серьги, которые она хранила в шкатулке. Было ли у Ларисы то, что могло представлять хоть какую-то ценность?