Полностью раздев комедиантку, Бонапарт, наконец, блистательно завершил сеанс благовоспитанности в любви. После первого успеха, он до самого рассвета неутомимо продолжал любовные уроки хорошего тона. Немного сконфуженная м-ль Жорж продолжает:
"Мы расстались в семь часов утра, но я была смущена зрелищем прелестного беспорядка, оставшегося после этой ночи, и пролепетала:
— Позвольте мне прибрать постель…
— О, но я помогу тебе, моя Жоржина!
И он был так добр, что вместе со мной расправил простыни на ложе недавнего сладкого забвения и нежности…"
Приподняв свои очаровательные ягодички и все покрытое нежным пушком тело навстречу ветру страсти Бонапарта, м-ль Жорж стала не только его любовницей, но и бесценной свидетельницей Истории.
Связь Первого Консула и Жоржины, несмотря на все предосторожности любовников, стала известна публике.
Вскоре появились насмешливые куплеты, достаточно вольного тоиа. Вот один из них:
Во дворце Сен-Клу,
Не стыдясь ничуть,
Чаровница Жорж
Обнажила грудь…
Так дивно хороша
Эта панорама,
Что встал торчком костыль
У красотки Жорж
Разгорелись глазки,
Ей это по нраву.
Скинула чулочки
Некоторое время все распевали насмешливую песенку; потом непочтительные парижане совсем потеряли страх.
Скинула рубашку
И в постель нырнула,
Чтоб отведать палочки
Славного Барнаба.
Однажды во Французском театре, когда м-ль Жорж играла в трагедии «Цинна», Наполеон окончательно убедился, что его лакеи подслушивают у дверей и распускают языки. Когда юная артистка начала одну из сцен словами:
«Если Цинну я обольщу, как многих других обольщала…», докончить ей не удалось — все зрители встали и повернувшись к ложе Первого Консула, начали бурно аплодировать.
Это отнюдь не доставило удовольствия Жозефине.
* * *
Болтливые лакеи могли бы много еще чего порассказать.
Забавы Бонапарта с м-ль Жорж принимали иногда весьма экстравагантный характер. Лакеи и горничные, толпясь у дырочек замочных скважин, видели хозяина Франции, проказничающего как подросток: прячущегося под столом, надевающего платье Жоржины, изображающего оперного певца, строящего гримасы…
Этого неизвестного историкам, но забавного и обаятельного Бонапарта рисует м-ль Жорж в своих «Мемуарах»:
"Я приезжаю вечером в Тюильри. Констан говорит мне: «Консул уже поднялся наверх, он Вас ждет».
Я поднимаюсь наверх. Никого. Прохожу через все комнаты. Никого. Зову. Никого. Звоню Констану:
— Что, Консул снова спустился вниз?
— Нет, мадам, ищите хорошенько.
И он украдкой показывает мне на дверь будуара, где я уже была и никого не обнаружила.