— Какой человек? Дюваль?
— Нет, не он. Кто-нибудь из его отряда. Я должен был передать ему записку, а затем вернуться на ранчо. Вот все, что мне велено было сделать. Можешь полоснуть меня ножом, но мне больше ничего не известно. Клянусь, что сказал тебе правду!
— Это я понял по твоему лицу, — хмыкнул Литтон. — Знаешь, я мог бы тебя отпустить, но не хочу рисковать — вдруг ты побежишь обратно на ранчо и поднимешь всех на ноги? Ну ладно, разговор окончен. Нам с Виллоу пора отправляться в путь.
— Клянусь, ноги моей на ранчо больше не будет. Я не вернулся бы назад к Чейни, даже если бы вы меня и ранили, — заверил Вейлен. — Поверь, считаю, что вы поступили со мной гораздо лучше, чем я того заслуживал…
Барри и Том запрыгнули в седла и направились к горному хребту, чьи черные вершины вырисовывались на горизонте.
Они ехали рысцой, но кобыла Литтона то и дело порывалась перейти в галоп.
Наконец всадники въехали в темную лощину, о которой им поведал Чак Вейлен, и вскоре увидели скалу красновато-бурого цвета со светлыми прожилками.
Юноша натянул поводья и, остановив лошадь, сказал:
— Все, Том, приехали. Ты останешься здесь, спрячешься с мулом в камнях. И смотри, чтоб тебя никто не заметил! Понял?
— А что ты вознамерился делать? — полюбопытствовал Виллоу. — Идти к ним в одиночку? Это же равносильно самоубийству!
— Просто подберусь к их лагерю поближе и выясню обстановку.
— Какая обстановка? Спинным мозгом чувствую — свернут тебе шею, и на этом все кончится! — возмутился бывший моряк.
— Что ж, звучит весьма ободряюще, — отозвался Литтон. — Если через три часа не вернусь, скачи в город к шерифу. Скажешь ему, чтобы собрал десяток крепких парней и сразу же мчался сюда. С меньшим числом помощников ему здесь, судя по всему, не управиться.
— Хорошо, сэр, но потребуется с десяток таких, как ты.
— Ну пока, Том!
— До свидания, Барри, — попрощался Виллоу и протянул руку.
Нащупав в темноте ладонь друга, молодой человек крепко ее пожал.
Лощина выглядела зловеще. Казалось, что повсюду между камнями и деревьями притаились страшные призраки, которые при приближении к ним всадника сразу же с воплями набросятся на него.
Едва Литтон подъехал к красному камню и спрыгнул на землю, как его кобыла задрала голову и настороженно зафыркала — верный признак надвигающейся опасности.
— Ну что ж, старушка моя, ты и на этот раз права, — прошептал ей юноша, а потом громко крикнул: — Эй! Ого-го!
Вслушиваясь в тишину ночи, он выдержал паузу, затем прокричал снова: «Эй! Ого-го!» — и стал ждать.
Громкое эхо разнеслось по ущелью и смолкло лишь через несколько минут. Во всяком случае, именно так показалось Барри.