Там, спешившись, Джексон уселся на широкий выступающий корень и тут вдруг обнаружил, что у него дрожат руки. Правда, не сильно — слегка, но и это жалкое зрелище заставило его до боли закусить нижнюю губу. Неужели он становится неженкой, слабаком? Осознание этого больно кольнуло в самое сердце. В прежние времена опасность — пусть даже такая грозная, как сейчас, — никогда не выбивала его из колеи. Да, определенно, он стал неженкой!
Парень слышал, как те, по другую сторону расселины, свистками подзывают собак. Одна за другой они карабкались на предательский ствол поваленного ветром дерева только затем, чтобы, добравшись до середины, вернуться обратно, поджав хвосты и дрожа всем телом. У преследователей не было сомнений насчет того, куда вел след, как и насчет того, что пойти по нему означает верную гибель. А так как Джексон находился совсем близко от них, то вполне отчетливо слышал, о чем они говорили.
— Думаю, он снюхался с Джексоном, чтобы поменять лошадь, — громко произнес грубый голос.
Ему ответил более низкий и хрипловатый:
— Джексон не станет связываться с такой свиньей и убийцей, как этот Барнс.
Услышав его, тот, о ком шла речь, — Джексон собственной персоной — даже рискнул высунуться из-за укрытия, чтобы посмотреть на говорящего.
Да, это был маршал Текс Арнольд — прямой, поджарый, как всегда, кажущийся выкованным из железа. Сердце парня дрогнуло: он предпочел бы иметь у себя на хвосте целую армию взамен одного этого человека. Его присутствие тут же объяснило, почему, испытав столько трудностей и лишений во время долгого и безостановочного преследования Ларри Барнса, отряд шерифа до сих пор не распался.
— Вообще-то он ходил в дружках Барнса, — возразил первый.
— Знакомый — да, был, — поправил его маршал Арнольд. — Но другом — никогда! Джексон ни за что не опустился бы до того, чтобы завести друзей среди таких подонков, как Ларри.
— Однако все-таки водил дружбу со странными типами, — не сдавался первый.
Маршал ответил так, словно ставил точку в споре:
— Джексон в некотором роде был великим человеком, Том. Лучше оставь его в покое и не болтай языком, как баба! Я бы отдал десять лет жизни за то, чтобы его поймать, когда он находился в своей лучшей форме, — более неутомимого и быстрого, пожалуй, трудно было сыскать. Да вот только судьба так и не предоставила мне такого шанса. Видать, не заслужил такой чести. Не повезло… — Он в сердцах выругался и добавил: — Все-таки у меня никак не укладывается в голове, как такой пентюх — я про этого громилу Барнса — мог набраться духу, чтобы решиться верхом проехаться по этому дереву?