— И всё же непонятно, как могли пользоваться успехом столь незрелые стихи?
— В те времена они таковыми не казались. Были поэты и похуже Уздечкина... Конечно, в плане литературном он ноль без палочки. Но всё его графоманское творчество словно броня какая-то защищала. Любая пошлость, любая банальность проходили на ура. Многие тонкие знатоки поэзии, в порядочности которых сомневаться не приходится, ценили Уздечкина. Вот в чём загадка!
— Я просто заинтригован. — Цимбаларь отодвинул в сторону чашечку с остывшим кофе. — Скажите, а эта броня, о которой вы говорили... Она защищала только творчество Уздечкина? Или его самого тоже?
— Нет, в повседневной жизни он как раз-таки был неудачником. Прямо горе луковое! В семье постоянный разлад. Дети непутёвые. Жена стерва. К пятидесяти годам, когда мы встретились, Уздечкин успел нажить себе целый букет болезней. С охоты почти всегда возвращался пустой, даже если дичь сама шла на мушку... Но стихи компенсировали всю его личную несостоятельность, давая и деньги, и славу, и покровительство сильных мира сего.
— А как насчёт внуков? — поинтересовался Цимбаларь. — Иногда они бывают настоящей отрадой для стариков.
— Какие там внуки! Уздечкин женился довольно поздно, уже в преклонном возрасте. Ему и с детьми горя хватило. — На лице Шишмарёва появилось скорбное выражение. — Слава богу, что вы их не видели...
— Время как-то влияло на его плодовитость? Ведь даже Пушкин в конце жизни столкнулся с творческим кризисом... Уздечкин с годами не исписался, не утратил интереса к сочинительству?
— Насколько мне известно, он писал до последних дней, и всё, что выходило из-под его пера, шло нарасхват.
— Как он умер?
— Глупо. Выпил лишнего, что с ним порой случалось, и захлебнулся рвотными массами.
— Простите за деликатный вопрос: вам приходилось бывать с Уздечкиным в бане?
— Конечно. Он любил париться, ну а я, естественно, выполнял при нём роль банщика. Вы, наверное, хотите спросить, был ли Уздечкин обрезан?
— Боже упаси! — запротестовал Цимбаларь. — Подобные пошлости не в стиле нашего журнала. Меня интересует другое: имелись ли на его теле какие-либо странные родимые пятна, шрамы, татуировки? О личности человека они могут поведать очень многое.
— Ничего похожего я, признаться, не заметил. Вообще-то Уздечкин был волосатым, как питекантроп. На его теле даже пуп нельзя было рассмотреть.
— Что это за Сонечка, которой посвящены некоторые из его стихов?
— Жену Уздечкина звали Софьей Валериановной.
— Вы же недавно говорили, что они жили как кошка с собакой! — удивился Цимбаларь.