— Значит, нам не остаётся ничего другого, как сохранять хорошую мину при плохой игре, — констатировал Кондаков. — Пусть все думают, что сами мы до сих пор пребываем в полнейшем неведении.
Покопавшись в карманах, Цимбаларь протянул Ване пригоршню крошечных разноцветных пилюлек.
— Прими «антиполицай», — сказал он. — Универсальное средство, устраняющее запах алкоголя, дрожание пальцев и несвязность речи. Хотя в твоём нынешнем состоянии это вряд ли поможет.
В кабинете Горемыкина, по площади занимавшем чуть ли не пятую часть этажа, поверх уже примелькавшейся карты Российской Федерации теперь висела другая — Ближнего Востока, что было косвенным намеком на предстоящую зарубежную командировку.
Кондаков, припомнив свои былые подвиги, случившиеся в этом регионе, приосанился. Людочка горько посетовала на то, что в последнее время редко посещала солярий. Цимбаларю на ум пришли полузабытые уроки иврита. Лишь бедный Ваня никак не отреагировал на новость, пусть ещё и не высказанную, но уже незримо витавшую в воздухе, — его сейчас занимали совсем другие проблемы.
По своему обыкновению глядя в полированную крышку стола, Горемыкин без всякой интонации произнёс:
— По поводу прошедшей операции сказать пока ничего не могу. Её оценку должна дать прокуратура... Хотя ждать обнадёживающих результатов от дела, рассчитанного на неделю, а оконченного в два дня, не приходится.
— Так уж вышло, — вздохнул Кондаков.
— Вот именно, что вышло... Только, как всегда, боком. — Горемыкин исподлобья глянул на Людочку. — Лопаткина, конечно, работник полезный, тут двух мнений быть не может. Однако создаётся впечатление, что своим внешним видом она провоцирует подозреваемых... Не заменить ли её Капитоновой из отдела аномального поведения животных? Та уже и рапорт о переводе в вашу группу написала.
— Только через мой труп, — отчеканил Цимбаларь.
— Можете отправлять меня на пенсию, но вместе с Капитоновой я работать не буду, — столь же категорически заявил Кондаков.
— От неё кошками воняет, — вскинув голову, ляпнул Ваня.
Сама Людочка, естественно, промолчала, но её уши покраснели, а кончик носа, наоборот, побелел.
— То, что вы стеной стоите за своего коллегу, это в общем-то хорошо, — выдержав паузу, сказал Горемыкин. — Лишь бы взаимовыручка не превратилась в круговую поруку. А теперь перестанем озираться на прошлое и поговорим о будущем, то есть о предстоящем деле... Майор Цимбаларь, вы по национальности кто будете?
Застигнутый этим вопросом, Цимбаларь немного растерялся.
— В анкетах числюсь русским, — сообщил он. — Хотя крови во мне всякой намешано. И цыганской, и ассирийской, и даже польской.