— Проверяет... — ухмыльнулся Сопеев. — Арестанта из меня сделала. Шагу ступить не даёт.
Цимбаларь, видя перемену в его поведении, поспешил вернуть разговор в прежнее русло.
— Скажите, а как ваш отец относился к Сталину?
— Сначала боготворил, как и многие фронтовики. Но потом вроде бы разочаровался.
— Сам он о Сталине ничего не рассказывал?
— Э-э-э... Что вы имеете в виду? — Наверное, Сопееву показалось, что визитёр из органов оговорился.
— Его службу в личной охране Сталина.
— Ничего себе! — Похоже, эта новость действительно повергла Сопеева в изумление. — Неужели это правда?
— Абсолютная. Если не верите, могу предъявить соответствующие документы... Скажу больше, ваш отец был очевидцем смерти Сталина.
— Ну и папаша! — покачал головой Сопеев. — Никогда и не заикнулся об этом.
— Наверное, не считал нужным. Или опасался чего-то... После смерти Сталина часть его личных вещей, в основном малозначительных, разобрали на сувениры. Вы ничего похожего у отца не замечали?
— Нет... Он вообще был противником всякого накопительства. Получит, бывало, подарок на юбилей и сразу отдаст кому-нибудь. Мать ему за это глаза была готова выцарапать.
Цимбаларь, в принципе готовый к такому ответу, счёл за лучшее сменить тему.
— Как вы полагаете, маршал Востроухов был удачливым человеком?
— Вне всякого сомнения. Как-никак, до маршала дослужился, причём в мирное время. Да и люди говорили, что его все неприятности стороной обходят, словно заговорённого.
— Кто это говорил? — сразу навострил уши Цимбаларь.
— Разве сейчас вспомнишь...
— А если мне пообщаться с вашим братом? Он-то, наверное, Востроухова знал больше...
— Пообщайтесь... Мы с ним в последнее время практически не соприкасались. Впрочем, настоящей близости между нами никогда и не было. Для нас с отцом он так и остался чужим... Послушайте, у меня к вам просьба. — Сопеев понизил голос до шепота, хотя в кабинете, кроме них, никого не было. — Заберите меня отсюда!
— На каком основании? — Теперь уже пришла очередь удивляться Цимбаларю.
— Просто заберите, и всё! Ведь это в ваших силах. Скажите, что увозите меня на допрос или на очную ставку. Вы же лучше меня знаете, как это делается... Очень вас прошу!
— А потом?
— А потом я вернусь, не волнуйтесь. Может, только кружку пивка выпью.
— Ладно... — Цимбаларь был слегка обескуражен этой просьбой. — Но сначала дайте мне телефончик вашего брата.
— Боюсь, что ничем не могу вам помочь. Там, где он сейчас находится, телефонов нет.
— Разве он арестован? — насторожился Цимбаларь.
— Ну вы и скажете! Анатолий Григорьевич сейчас поправляет своё здоровье... — После некоторой заминки Сопеев добавил: — Душевное.