— Щас! — Выхватив пистолет, Цимбаларь молниеносно перемахнул через турникет.
Охранник, поражённый такой прытью, сразу обмяк и даже дубинку выронил. Для его сослуживцев хватило и одного бешеного взгляда.
— Ты «Похождения бравого солдата Швейка» читал? — чуть ли не ковыряя пистолетным стволом в носу охранника, спросил Цимбаларь.
— Д-да-а, — еле выговорил тот.
— Тогда специально для тебя повторяю вопрос, который Швейку задали в гарнизонной тюрьме. Чем это пахнет? Я, ясное дело, имею в виду пистолет, а не кулак.
— Порохом, — выпучив глаза, ответил охранник.
— Не угадал.
— Могилой, — подсказал со стороны другой охранник, помоложе.
— Тоже мимо. Я ведь не тюремный смотритель... Последний раз спрашиваю!
— Оружейным маслом! — выпалил перепуганный охранник.
— Ладно, объясняю для особо тупых... Мой пистолет пахнет законом, поскольку служит ему вместе со мной. Для безукоризненного исполнения этого самого закона нас обязаны пропускать везде, за исключением особо важных государственных объектов, к числу которых ваш грёбаный дурдом уж никак не относится. Это понятно? И учтите, закон может не только защищать, но и наказывать. — Отодвинув охранника в сторону, Цимбаларь как бы невзначай заехал ему локтем под ложечку.
Выслушав сообщения Кондакова и Цимбаларя, Людочка, на сей раз выполнявшая обязанности координатора операции, сказала:
— Всё указывает на то, что бетила у генерала Сопеева не было, по крайней мере в последнее время. Это касается и членов его семьи. Каждый из них по-своему счастлив, но данные случаи не относятся к компетенции особого отдела.
— Просто клиника какая-то, — вполголоса добавил Кондаков. — Не семья, а сборище шизиков.
— Если исходить из полученных сведений, подозрение падает на друга Сопеева, маршала Востроухова, ныне тоже покойного, — продолжала Людочка. — Вполне возможно, он унёс бетил с собой в могилу, что следует из сбивчивых речей его внебрачного сына, ныне страдающего амнестическим синдромом, то есть мозаичным выпаданием памяти.
— Нашли кому верить! Беспамятному придурку! — Ваня, как бы оставшийся не у дел, занимал сегодня сугубо критическую позицию.
В защиту повредившегося умом Анатолия Григорьевича Сопеева выступил Цимбаларь, успевший свести с ним личное знакомство, пусть и непродолжительное:
— Может, он и придурок, но сказал вполне отчётливо: «Причина всему — пепел. Не нужно было брать его с собой в могилу... » Голову даю на отсечение, что под пеплом этот байстрюк подразумевал бетил. А свихнулся он от побоев, которые получил ночью на Воскресенском кладбище в двух шагах от могилы отца.