Особый отдел и пепел ковчега (Чадович, Брайдер) - страница 97

— Тем не менее один из подследственных сумел избежать наказания. — Лишь сейчас Цимбаларь заговорил о деле, ради которого, в сущности, и явился сюда. — Имеется в виду некий Григорий Флегонтович Сопеев, которого выпустили на свободу ещё до суда.

— Как же, как же! — Вертипорох почему-то заулыбался. — Весьма забавная история. Кстати, мне довелось быть её очевидцем... Надо сказать, что арестованных держали в чёрном теле и допрашивали с пристрастием. Никакого снисхождения не давали. И вдруг нежданно-негаданно поступает распоряжение освободить этого самого, как его...

— Сопеева, — напомнил Цимбаларь.

— Ну да... За что, думаем, такая поблажка? Но с прокуратурой спорить не будешь, да и не наше это дело. Сказано отпустить — отпустили. Начальник гауптвахты капитан Уздечкин был большим оригиналом. Вот он и решил, смеха ради, устроить небольшой розыгрыш. Ночью этого Сопеева свели в подвал, и Уздечкин, держа в руках чистый лист бумаги, зачитал ему смертный приговор. Причём всё было обставлено с предельной достоверностью. Присутствовал и врач в белом халате, и исполнители в чёрных масках, естественно, подставные. Лучше всех свою роль безусловно сыграл Уздечкин — взгляд суровый, брови насуплены, голос звенит, особенно когда дошла очередь до заключительной фразы «... приговаривается к высшей мере социальной защиты — расстрелу!». Бедняга Сопеев побелел весь, бац на колени и молит: «Пощадите! Я ни в чём не виноват! Мне следователь обещал снисхождение! Возьмите всё! Возьмите золотые часы, принадлежащие самому товарищу Сталину!»

— Он не упоминал, как эти часы ему достались? — Цимбаларь, забывшись от радости, бесцеремонно прервал Вертипороха.

— Может, и упоминал, только я запамятовал. — Монах нисколечко не обиделся. — Стыдно признаться, выпивши был. Как, впрочем, и все остальные участники этой сцены. Но Уздечкин предложением Сопеева заинтересовался. Золотые часы, да ещё сталинские, на дороге не валяются... Принесли из каптёрки личные вещи Сопеева, изъятые при аресте. Действительно, среди всякого другого барахла имеются неказистые карманные часики с цепочкой. Весьма увесистые, хоть корпус по виду сделан из обыкновенного никелированного железа. Уздечкин по крышке шилом царапнул — и в самом деле что-то желтое блеснуло. Мне это, помню, сразу странным показалось. Ведь обычно наоборот делается — золотом всякие малоценные металлы покрывают. К тому же часики оказались неисправными. Сколько мы завод ни накручивали, а механизм не тикает. Но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят. Оставил Уздечкин часы себе, а Сопеева утром выпустил, сказав, что это якобы его персональная заслуга. Тот дурачок и поверил.