— Я уверена, что миссис Оуэнз знакома с требованиями. — Голос блондинки соответствовал внешности — холодный, компетентный, с оттенком превосходства, на которое она имеет право, а может, и нет.
Разговор о бизнесе и офисах на дому продолжался некоторое время, прежде чем перешел на более общие темы. Рыжая забросала его вопросами, на которые он давал скупые ответы.
Неужели он действительно живет на лодке?
Да, живет. Да, он знаком с Файлин Бизли. Нет, у него нет детей; да, если бы они у него были, он бы научил их плавать прежде, чем они начали ходить.
Саша постучала его но плечу.
— Я полагаю, вы многих знаете в этом районе?
Поэтому и решили лечь здесь в дрейф? Так вы называете это? Лечь в дрейф?
— Да, мэм. Полагаю, что так.
— Нет, вы только послушайте! Душечка, вы такой оригинал! Просто прелесть!
Коул терпел сколько мог. Прежде чем он придумал, как отвлечь внимание Саши от своей персоны, не проявив при этом откровенной грубости, она отвернулась от него.
— Марти, если у тебя возникнут вопросы, ты знаешь, кому звонить. И помни, что я говорила тебе о цветах.
Марти открыла дверь с явным желанием выпроводить их, пообещав, что как-нибудь на днях они вместе пообедают. Коул тщетно пытался понять, что произошло — черт, раннее утро, еще нет восьми часов, — когда услышал, как пухленький маленький рыжик, уверенно шагавший по лужайке перед окном, громко сказал:
— Хорошо получилось, правда? Ты видела, как она…
К сожалению, ему не удалось услышать продолжения фразы, потому что Марти громко хлопнула дверью. Интересно, что вызвало у нее такое раздражение?
— Я не заметил чего-то важного?
— Что? Нет. Да. Не знаю, понял ли ты, что теперь являешься официальной мишенью.
— Уф! Кажется, мне это не нравится. — Коул сделал несколько шагов к лестнице.
— Это зависит от того, нравятся ли тебе роскошные, умные, независимые женщины, — резко сказала Марти. — Вот кого они тебе подсовывают.
— Погоди, погоди! Кто подсовывает? Как? Кого?
— Лили. По какой еще другой причине Саша привезла ее в такую рань? Она ведь прекрасно знает, что в это время я даже не способна внятно изъясняться! — Лицо у Марти горело, мягкие серые глаза негодующе сверкали. — Яснее ясного, что не я и не мои налоги интересуют их, а ты!
— Послушай, я не обменялся с этой женщиной и тремя словами, — запротестовал Коул. — Сейчас она уже, вероятно, забыла, как меня зовут.
— Не обольщайся, — сухо возразила Марти.
Что, черт подери, так разозлило ее? Если у кого-то есть причины для раздражения, так это у него. В течение нескольких минут он чувствовал себя так, будто у него на груди нарисована мишень.