Сердце ухнуло куда-то вниз, и вместо крови по жилам побежал огонь. Грейс невольно потянулась ему навстречу, и он притиснул ее к себе еще теснее, она задохнулась и разомкнула губы.
Анри что-то бормотал ей в рот, она и не пыталась разобрать, что, поглощенная совсем другим: его рука скользнула по ее ночной рубашке и что-то делала с ее грудью, отчего у нее заныло внизу живота.
В совершенном беспамятстве Грейс дернулась и подалась к нему, из ее горла вырвался непонятный звук. Дыхание Анри участилось, его рука вжалась ей в кожу, двинулась вниз по животу и остановилась там, откуда по всему ее телу разбегался огонь.
— Анри! — страдальчески прокричала она, и в тот же миг он закрыл ей рот своими губами.
Прошла бесконечность, сладостная и мучительная, прежде чем он оторвался от нее и пробормотал:
— Diable! Мы зашли слишком далеко, я уже не могу остановиться.
Слова эти прошли как-то мимо сознания Грейс, вызвав лишь мимолетное недоумение: зачем останавливаться, если она хочет, чтобы он продолжал? Она хотела сказать об этом, но почему-то ничего не получалось, и тогда она впилась в его губы.
Он живо ей ответил, не отрываясь от ее рта и судорожно нащупывая рукой низ ее ночной рубашки. Грейс, инстинктивно поняв, что нужно делать, подвигалась, и подол рубашки пополз вверх. Анри оторвался от ее губ, рука его пробежала струйкой огня по ее бедру
Грейс беспомощно перебирала пальцами по его спине — наверное, останутся царапины, — поглощенная тем, как его губы целуют ее горло, потом ниже… и замерли, наткнувшись на ворот ночной рубашки.
— Oh, zut alors![18] — прохрипел он и в следующее мгновение точно взлетел, отбрасывая одеяло и увлекая за собой Грейс, ее рубашка была сдернута, и он стал лихорадочно раздеваться сам.
Она оказалась лежащей на спине, и Анри, придавив ее своим горячим телом, быстро накинул поверх них обоих прохладную простыню.
Он обхватил ее груди ладонями и стал целовать соски. Грейс внезапно вспомнила про родимое пятно, но тут же успокоила себя: в комнате темно и ничего не видно.
Да и вообще, это не имело никакого значения, потому что он снова целовал ее и его руки ласкали ее бедра. Они двигались, словно дразня ее, словно он знал, что от этого в ней поднимается нечто, что она не в силах будет сдержать.
Он приподнялся, но руки продолжали свое движение — по животу и ниже, ниже, туда, где он был нужен, сейчас же, немедленно, скорее! Грейс закричала.
Он как будто замер на мгновение, потом наклонился и приник к ее губам. Поцелуй точно взорвался у нее в голове, и то, что ноги ее сами раздвинулись, почти не коснулось ее сознания.