— Поехали, — спокойно сказал Дебрен. — У тебя есть работа для магуна, а у меня нет наличных. Не будем тратить времени. Некоторые анализы требуют его немало, а моя барка завтра отплывает. Ну, чего таращишься? Ты искал магуна, вот и нашел.
За заставой они спустились с дамбы. В ней было футов пять высоты, но вид с нее открывался как с замковой башни, которую возводят для того, чтобы можно было всю округу осматривать сверху. Местность была плоской, как поверхность озера, а теперь и вообще все больше походила на озеро. Буйные луга, поросшие высокой травой, напоминали болота, покрытые зеленым ковром ряски, многие поля утопали в грязи, а в водоотводном рве отчаянно мычала знаменитая высокомолочная корова дефольской породы, задумавшая было пройти на менее других затопленное пастбище и увязшая в трясине.
Дебрен ехал за толстым оруженосцем и осматривался, пытаясь отыскать пробел в водозащитных валах. Поздневесенний подъем воды в реке Нигре не мог объяснить столь катастрофического паводка. Посматривал он также на толпу людей, латавших прорехи или просто бредущих с телегами, лопатами и фашинами куда-то, где случилось несчастье. А несчастье, несомненно, случилось. Насколько хватал глаз, гнили десятки ланов хлебов и овощей, пустовали луга, обычно полные крупного рогатого скота, а в лужах резво и неудержимо плодились комары. Лето должно было принести волну малярии, а осень — голод.
Перемешивая копытами черную грязь, мулы миновали первый из нескольких ветряков. На старом каменном фундаменте был намалеван оранжевой краской по-ирбийски лозунг: «Хороший ирбиец — мертвый ирбиец», который кто-то прокомментировал черным: «Мертфый ирбиец — десяток мертфых тусемецоф. И научь себя писат на языке коспотт». Ветряк, хоть и замешанный в политику, работал исправно. Вращал крест широких, кое-где позеленевших крыльев и лениво постукивал насосом. Второй такой же ветряк был разрушен, зарос травой и покосился. Было видно, что его прикончили преклонный возраст и экономика. Дорогие каменные ветряки, которые не удалось перенести на другое место, постепенно приходили в негодность. Дебрен двигался в сторону Нирги с обозом предпринимателя-строителя, специализировавшегося на осушительных работах и неплохо владевшего староречью, поэтому успел набраться кое-каких знаний в этой области. Будущее, пояснял строитель, в связи с бурным развитием морской торговли, плотогонства и металлургии, опирающейся на магию и уголь, принадлежит дереву и гвоздю. Правда, ветряки выживут, но только в качестве мельниц и вспомогательных насосных станций, осушающих польдеры в особо влажные годы. Отвоеванием у моря новых территорий на просторах Дефольской низменности займутся легкие, хорошо и быстро демонтируемые ветряки, которым знатоки предвещают блестящее будущее. Когда-нибудь, возможно, даже вращающиеся вокруг своей оси, позволяющие установить их по линии ветра, что повысит мощность и увеличит время эффективного использования. Мнение Дебрена, что, быть может, удастся сделать очередной шаг, и разворачивающийся ветряк, приводимый в движение системой зубчатых передач и валов, можно будет заменить самовращающимся, функционирующим на принципе червячного винта, мастер водно-сухопутного строительства добродушно высмеял как чрезмерно фантастическое.