— Я предполагаю, что мой отец считал, что есть много других, куда более важных вещей, — сказала она. — Наверно, так оно и есть. — Я уловил в ее голосе оттенок горечи.
— Может быть, — так же шепотом ответил я, — когда война закончится, вы позволите мне помочь вам на учиться этому?
Она взмахнула ресницами, затем улыбнулась, и ее улыбка сверкнула, как солнце на заре.
— Может быть… — произнесла она.
В моей голове замелькали мысли… А что, если я приглашу ее сейчас, здесь? Абсурд. Командующие не должны связываться со своими подчиненными, особенно с женщинами-убийцами, чьи товарищи делали… то, что делали.
Ну а кто подумает обо мне что-нибудь худое, если я все-таки приглашу ее?
Согласится Симея или откажется?
Голова у меня на мгновение пошла кругом, как у мальчишки на первом свидании.
Не знаю, как бы я поступил, но в этот момент явился начальник караула. Он разинул рот при виде происходившего, но тут же совладал с собою, осмотрелся, нашел своего командира и подбежал к нему.
Симея три раза взмахнула рукой, и видение исчезло. Воцарилась тишина, которую нарушали лишь посвистывание ветра и стук дождевых капель. Помещение вновь освещалось лишь нашими немногочисленными свечками.
Офицер подошел ко мне.
— Патруль, — доложил он. — По дороге в нашу сторону едет конный разъезд.
— Подъем, — не повышая голоса, приказал я, и волшебное зрелище тут же было забыто. Люди принялись облачаться в боевое снаряжение и готовить оружие.
В полуразрушенный дом вошел второй солдат.
— Они уехали, — доложил он. — Вернулись назад по главной дороге.
Мы снова расслабились, но Симея не сделала попытки оживить прерванную иллюзию.
Я вышел в темноту, справил нужду, ополоснул лицо дождевой водой из находившейся неподалеку бочки, почистил зубы, вернулся под крышу и развернул парусиновый мешок, внутри которого находилось одеяло.
Симея устроила свое ложе неподалеку. Она тоже вышла наружу и возвратилась через несколько минут. Ее влажное лицо было спокойным, даже радостным.
— На улице холодно, — сказала она.
— Это чувствуется, — согласился я.
Девушка стянула сапоги и скользнула в свой спальный мешок. Никто из нас не раздевался на ночь. Сидя в мешке, она отстегнула перевязь с мечом, положила его, не вынимая из ножен, справа от себя и вытянулась на спине.
Одна за другой гасли свечи; смешки и негромкий гул голосов постепенно сменила тишина.
— Это было прекрасно, — сказал я. — Спасибо вам.
— Спасибо вам за то, что вы это придумали, — не громко отозвалась Симея. — Спокойной ночи.
Я проснулся, как и приказал себе, за два часа до рассвета. Сон мой был крепок, и в сновидениях ко мне не являлись ни война, ни смерть.