Лицо императора налилось кровью, и он крепко стиснул в кулаке бокал. Я ожидал, что стекло сейчас разлетится вдребезги, но Тенедос заставил себя успокоиться, изогнул губы в улыбке и резко, деланно рассмеялся.
— Я думаю, — медленно проговорил он, — что именно поэтому всегда неудобно иметь дело с друзьями. Они продолжают напоминать о вещах, с которыми… трудно смириться. Очень хорошо, Дамастес, мой… мой друг. Будем считать, что вопрос о присяге и ее нарушении исчерпан.
— Теперь я снова задаю тебе тот же вопрос. Верен ли ты своей присяге, вспомнишь ли о своей гордости, гордости Нумантии и станешь ли снова служить мне? Помоги нам вернуть себе наше законное место перед ликами богов как самой лучшей, избранной нации в этом мире. Помоги мне сделать Нумантию еще более великой, такой, чтобы другие смотрели на нас с бессильной завистью. Помоги мне разделаться с врагами Нумантии, прежде чем они смогут окончательно уничтожить нас!
Я чувствовал, что его слова потрясали меня, потрясали мой мир, и с трудом удерживался от того, чтобы опуститься на колени.
— Если я соглашусь, сэр, — задал я необходимый вопрос, — то как я смогу чем-либо помочь вам и Нумантии, находясь в столь затруднительном положении?
Тенедос улыбнулся; эту улыбку мне часто приходилось видеть, когда он одерживал трудную победу, превозмогал упорного противника. Снова запустив руку в никуда, он разжал кулак и показал мне нечто похожее на монету или амулет.
— Держи, — сказал он и бросил эту штуку в мою сторону.
Если бы у меня оставались хоть малейшие сомнения по поводу того, сплю я или нет, то сейчас пришлось бы от них избавиться, так как монета с совершенно явственным звоном упала на пол. Я неохотно подобрал ее. В тот момент, когда я поднял ее, она была теплой, но быстро остыла.
— Потри ее, думая обо мне, и я направлю магическую помощь, чтобы способствовать твоему бегству, какой бы способ ты ни избрал, — проговорил Тенедос. — Когда окажешься на свободе, положи ее на ладонь и поворачивайся вокруг. Как только почувствуешь, что монета потеплела, следуй в этом направлении, и в конце концов доберешься до меня.
Император встал.
— Вспомни добрые времена, — сказал он. — Вспомни, на что это было похоже: ощущать себя центром мира и знать, что все прислушиваются к нашим словам, повинуются нам. Они повиновались с радостью, поскольку мы были ярким светом, спасающим Вселенную от тусклого сумрака прошлого. Пришло время возвратиться в те дни. Ты и я — так это было, и так это будет.
— Я с радостью снова увижу тебя, Дамастес, — мягко продолжал он. — Жду твоего возвращения, мой друг.