– И конечно, охотится за Бейли и Митчеллом? – спросил Собрайл с усмешкой.
– Угадали.
– Они только что съехали. Три часа назад. Чего они здесь делали, никому не известно. И куда теперь направились, тоже неясно.
Аспидс сказал:
– Вы присядьте вот так, Мортимер, и упритесь спиной в свой бампер, а я сяду на наш. Попробуем покачать, глядишь и расцепятся.
– Эх, какая была машина! – Рот Собрайла скривился.
– Вы где остановились, здесь? – спросила Леонора. – Давайте выпьем и всё обсудим. Не знаю, какая у них положена страховка за «рено».
Вечер в ресторане выдался не слишком приятным. Собрайл – от автомобильного ли урона, от бегства ли Роланда и Мод, или от присутствия Леоноры – был настолько угрюм, что Аспидс взирал на него с некоторым беспокойством. Впрочем, ужин Собрайл заказал себе роскошный. В качестве разминки – fruits de теr, дары моря: огромное деревянное блюдо с высокой горкой моллюсков, рачков, морских ежей, окружённых гирляндой из водорослей на металлическом вставном кольцеобразном пьедестальчике. Затем ему был подан с пылу с жару большущий отварной araignee, морской паук, гневного алого цвета, в шишковатом, шипастом панцире и со множеством щупалец, которые так и размахнулись во все стороны. Для этого пиршества прилагался целый арсенал приспособлений – этакая миниатюрная средневековая камера пыток: щипцы, зажимы, шила, штопорообразные шпажки.
Аспидс, проявляя воздержанность и бережливость, вкушал хека. Леонора непринуждённо поглощала омара и болтала о Кернемете:
– Какая жалость, от всего поместья только и осталось, что фундамент да садовая стена. Во дворе стоит древний менгир, а дом поминай как звали. Кстати, профессор Собрайл, вы не знаете, где находилась Ла Мотт после Бретани?
– Нет. В моём собрании в Америке есть некоторые письма, по которым можно отследить её местопребывание с тысяча восемьсот шестьдесят первого года. А вы ведь имеете в виду вторую половину шестидесятого? Не знаю. Но узнаю!
В одной руке Собрайла щипцы для вскрытия щупалец, в другой крошечная пика, чей кончик раздвоен как змеиное жало. Мортимер уже успел добраться до каждого потайного, лакомого кусочка белого мяса. Останки высятся у него на тарелке высокой грудой – морские создания до расправы занимали куда меньше места.
– Переписка Падуба и Ла Мотт должна стать моей. Всё остальное тоже должно мне открыться.
– Что «остальное»?
– Судьба их ребёнка. Они слишком много от нас утаили. Я должен разгадать эту тайну.
– А что если они взяли её с собой в могилу? – сказал Аспидс, заглядывая в печально-неистовое лицо Собрайла, и тут же поднял бокал: – Позвольте предложить тост. За Рандольфа Генри Падуба и Кристабель Ла Мотт. Да почиют они в мире!