– Вы хотите сказать, цену?
– С ценой всё просто. Цена зависит от меня.
– А значит, будет немалой… – произнес Гильдебранд полуутвердительно, полувопросительно.
– Безусловно. Даже если в ящичке ничего нет. Отрицательный результат тоже результат, душа будет спокойна. Однако чутьё мне подсказывает: там что-то есть.
Собрайл и Падуб еще пару раз обошли церковное кладбище: тихое, английское, отовсюду капает за ворот. Захоронения сделаны в основном в XIX веке, однако встречаются более ранние и более поздние могилы. Рандольф и Эллен упокоены на краю погоста, под сенью небольшого зелёного бугра, на котором растут древний кедр и еще более древний тис, растут и заслоняют этот тихий уголок от глаз людей, следующих по тропинке к дверям церкви. За могилой – невысокая кладбищенская ограда, за оградой – чистое поле с низко скошенной травой. Несколько сонных овец… Да ручеёк, делящий пополам этот нехитрый пейзаж… Кто-то уже поработал лопатой у ограды и аккуратно сложил нарезанные зелёные куски дёрна. Гильдебранд насчитал тринадцать штук.
– Один для головы, два ряда для туловища… Я тоже умею так снимать дёрн. Научился на своей лужайке, люблю за ней ухаживать. Как думаете, нам потом… привести могилу в порядок, чтобы никто ничего не заподозрил?
Подумав, Собрайл ответил:
– Стоит попытаться. Аккуратно положим дёрн на прежнее место, присыпем листвой или чем там ещё. Авось трава успеет прирасти, пока кто-нибудь глазастый не заметит. Да, так и сделаем.
– А может, запутать следы? Подкинем пару ложных улик, чтобы думали, будто могилу вскрыли сатанисты. Справляли, мол, свою чёрную мессу… – Гильдебранд даже фыркнул от удовольствия, и опять рассмеялся тонко и визгливо. Собрайл посмотрел на толстое, розовое лицо компаньона и ощутил приступ брезгливости. Поскорей бы избавиться от общества этого примитивного субъекта, но, увы, придётся ещё потерпеть.
– Нет, лучше, чтобы никто ничего не заметил. Любой другой вариант – не в нашу пользу. Если обнаружится, что могила потревожена, могут вспомнить о нашем наезде. Сопоставят. При таком раскладе придётся разыграть святую невинность. Ведь даже если мы заберём ящичек, никто не сумеет доказать, что он там был. Пускай вскрывают могилу, проверяют. Но этого не случится. Дракс не допустит. Однако ещё раз повторяю: наш девиз – незаметность.
На пути к кладбищенским воротам Собрайл и Падуб миновали двух других посетителей, мужчину и женщину, одетых в зелёные стёганые куртки и сапоги, для защиты от всепроникающего дождя; как это свойственно англичанам, они почти сливались с окружающим ландшафтом. Пара, по-видимому молодожёны, внимательно разглядывала скульптурные изваяния смеющихся херувимов и ангелов-младенцев на двух высоких покосившихся плитах. Пухленькие ножки маленьких небожителей опирались на подножие из черепов. «Доброе утро», – произнёс Гильдебранд особым тоном сельского аристократа. «Доброе утро», – точно так же отозвалась пара. Никто ни на кого даже не взглянул. Что было весьма по-английски.