Я не помнила.
— Не может быть, — продолжала она. — Ну такая старуха. Каждое лето под ситцевым зонтиком ходила.
— Зонтик помню. Но это ведь очень давно было.
— Нуда, — подтвердила мать. — Она уже лет десять-пятнадцать назад померла. А потом ее родственники долго дачу делили и в результате продали друзьям твоего Марка. Молодая пара.
— Да? — я удивилась. — А мне показалось, они должны быть моими ровесниками.
Мама кивнула:
— Я и говорю, молодые.
Интересно, теперь, оказывается, я молодая!
— Соседи на них очень жалуются, — с осуждением произнесла мама. — Там вечно шум, гам, дети орут, гости приезжают, до ночи музыка, песни какие-то. И свет чуть ли не до утра горит. Соседка, Мария Кирилловна, бедная, говорит, спать невозможно. У нее так кровать стоит, что свет из их дома ей прямо в глаза.
— Подвинула бы кровать или шторы повесила, — не видела особой проблемы я.
— Дело не в этом, — с еще большим осуждением продолжала мама. — Мария Кирилловна приезжает сюда отдыхать. Ей покой нужен.
— Разве она до сих пор работает? — полюбопытствовал папа.
— Да конечно, нет, давно на пенсии. Ей восемьдесят пять лет. Просто она от шума в городе не знает, куда деваться. Раньше хоть тут было тихо, а теперь приезжает — то же самое.
— Галина, да что она так волнуется. Раз ей столько лет, то скоро вечный покой предстоит. Можно пока и шум послушать. Належится еще в тишине.
Папина реплика меня поразила. Обычно он солидарен с мамой. То ли на свежем воздухе расслабился, то ли не испытывал симпатии к Марии Кирилловне. Мама тоже удивилась:
— Юра, что ты несешь! При ребенке.
— Ну ты, ба, даешь, — не осталась в долгу Василиса. — А то я без деда не знаю, что все мы когда-то помрем.
— Я не о том, — насупилась мама. — Нельзя так неуважительно говорить о старом человеке.
— Грымза она и сплетница, — сердито изрек отец. — Между прочим, и про тебя гадости рассказывает.
— Что интересно? — насторожилась мама.
— Не скажу, — уперся отец. — Буду я еще всякую чушь повторять.
— Нет, Юра, мне нужно знать. И откуда ты знаешь, что она говорила?
Папа никогда ей долго не мог сопротивляться и раскололся:
— В магазине в прошлом году услышал, когда в очереди за сахаром стоял. Ну помнишь, мы клубнику собирались варить? Нет, пожалуй, это было, когда ты смородину протирала. А Мария Кирилловна тоже за чем-то стояла и меня не замечала. И она какой-то другой бабке жаловалась, будто ты у нее безмен увела.
— Какое свинство! Я ей его отдала!
— Ну может, на тот момент ты еще не отдала. Или она забыла, — предположил отец.
— То, что брала, это точно. Мои собственные весы тогда сломались. Но я ничего у нее не крала.