Ее усилия были вознаграждены. Когда Джеймс вошел в комнату, то на несколько мгновений замер на пороге, прежде чем тихо закрыл дверь. Увиденное приятно удивило его.
Лора, стоявшая посреди комнаты, нервно перебирая пальцами, спросила:
— Как Мэнди?
— Она уже спит. Уговорила Глэдис спеть ей колыбельную. Глэдис чуть не заснула раньше Мэнди. — Джеймс хмыкнул, снимая с себя пиджак. Он замечательно смотрелся в мастерски сшитой жилетке, которая облегала его стройный торс, сужаясь к талии.
Он бросил пиджак на кресло-качалку, которую Лора распорядилась перенести в их спальню. Лора взяла его пиджак и понесла в гардеробную. Джеймс последовал за ней, расстегивая пуговицы на жилетке. Она повесила пиджак на вешалку и протянула руку к жилетке, которую он бросил на пуфик у трюмо.
— Что ты делаешь? — Он поймал ее руку на полпути, когда она тянулась к вешалке.
— Вешаю твою одежду.
Он выдернул жилетку у Лоры из рук и небрежно бросил ее на пол.
— Это замечательно, что ты такая заботливая жена, но… — Он нагнул голову и потерся губами о ее шею. — Я в состоянии придумать кое-какие иные обязанности жены, которыми ты могла бы сейчас заняться.
Джеймс подхватил ее на руки и прижал к груди. Лора схватилась за его рубашку и держалась, пока он нес ее в спальню. Пристально и напряженно глядя Лоре в лицо, он подошел к кровати и опустил ее на пол.
— Я сказал тебе, какой прекрасной невестой ты была?
Лора покачала головой, и от этого движения ее волосы скользнули по пальцам, ласкавшим ее шею. Он осуждающе поцокал языком:
— Мне должно быть стыдно. Ты была… прекрасна. Платье сидело на тебе великолепно. — Его глаза пробежали вниз по ее телу, разглядывая нежно-голубое неглиже из шелка и кружев. — Но так ты мне больше нравишься.
Он прижался губами к ее рту. Их губы раскрылись, их языки переплелись, и поцелуй становился все глубже и глубже. Джеймс сбросил с плеч Лоры кружевной халат, и он скользнул на ковер к ее ногам. Лора задрожала от наслаждения, когда руки Джеймса легко пробежали по ее телу, часто задерживаясь, чтобы познакомиться с изгибом ее стана, с каждым укромным уголком.
Когда Джеймс поднял голову, он посмотрел на ее груди, поддерживаемые прозрачными чашечками, ничего не скрывавшими от его взора. Глаза его сузились, и он застонал:
— Боже, ты меня…
Он сжал зубы, из груди его вырвался хрип. Он зажмурился. Нащупав руку Лоры, он взял ее и прижал к рвавшейся из брюк плоти.
Лора побледнела, потом густо покраснела. Но Джеймс не видел этого, потому что его глаза были по-прежнему закрыты. Он лишь наслаждался восхитительным ощущением ее нежных пальцев, касавшихся его тела. Он шептал слова, которые шокировали Лору и одновременно заставляли трепетать.