Нет, в одном мужчине она уже обманулась и второй раз наступать на одни и те же грабли не собиралась. Марис поклялась себе самой страшной клятвой, что больше не совершит подобной ошибки. Никогда. И уж, во всяком случае, не через какие-то семь или восемь дней…
После ее дурацкой шутки насчет люстры и покойника Марис и Паркер надолго замолчали. Пауза опасно затянулась, и, чтобы что-нибудь сказать, Марис спросила безмятежным голосом, доволен ли он тем, что успел написать за утро.
— Мне кажется, вышло довольно-таки неплохо… — буркнул в ответ Паркер.
Марис усмехнулась. Паркер вел себя не как взрослый, а как подросток, которого застукали в школьном туалете с сигаретой и вызвали к директору. До вчерашнего вечера он держался с ней вызывающе, почти развязно, и не упускал буквально ни одного случая встаешь в разговор какую-нибудь сальность, какую-нибудь скабрезную шуточку. С самого первого дня их знакомства он не скрывал своего влечения к ней и поэтому его сегодняшнее смятение выглядело неестественно.
— Что, попало тебе от Майкла? — осведомилась Марис.
— За что это? — он с вызовом посмотрел на нее.
— За попытку соблазнить замужнюю женщину.
— А была попытка?
— Не могу сказать, чтобы ты сделал это против моей воли, но…
— Разве в таком случае можно сказать, что я тебя соблазнил?
— Послушай, Паркер, ты ответишь на мой вопрос или нет?
— Майкл очень за тебя волнуется.
— Почему?
— Он считает, что я — до предела развращенный тип, у которого за душой нет ничего святого.
— А по-моему, ты для него — и солнце, и луна, и свет в окошке.
— И все равно он боится, что я могу причинить тебе боль, — упрямо возразил Паркер.
Марис пристально посмотрела на него.
— Ну и… как? — осторожно спросила она. — Ты действительно можешь сделать мне больно?
— Могу.
Этот прямой ответ застал Марис врасплох. Не отрывая взгляда от его лица, она медленно опустилась на стул.
— Что ж, по крайней мере честно… — проговорила она тихо.
— Я всегда говорю, что думаю. Иногда это звучит жестоко и… Большинству людей это не нравится.
— Ничего удивительного, но я — не «большинство».
Его губы, до сих пор сурово сжатые, чуть дрогнули, а в глазах, которые лишь несколько мгновений назад казались такими чужими и холодными, что-то блеснуло.
— Действительно, ты не «большинство», — проговорил Паркер, пристально вглядываясь в лицо Марис, словно видел ее в первый раз.
Майкл вернулся на кухню с несколькими листами бумаги в руках.
— Текст вышел довольно бледным, поэтому мне пришлось заменить картридж и распечатать страницы заново, — объяснил он, протягивая рукопись Марис.